Открыв глаза, я увидел, что нахожусь на берегу лесного озера. Оно было совершенно непохоже на Ржавое: прозрачная вода, камыши у берега и листья кувшинок. Здесь, в Элизиуме были сумерки, и маленький деревянный причал освещала неяркая лампа. У причала, окружённого склонившимися к воде плакучими ивами, покачивалась на воде лодка–плоскодонка. Ещё одна, прохудившаяся, выглядывала из зарослей прибрежного камыша. Заходящее солнце отражалось в воде багровым шаром.

Тропинка, вымощенная крупными каменными плитами, вела от причала к уютному бревенчатому домику с островерхой крышей и мезонином. Низ дома был выложен камнем, из кирпичной трубы курился дымок. Тёплый свет лился из окон дома и деревянной веранды. А сзади дома начинался лес: в сумерках я разглядел мрачные сосны и начинающие желтеть берёзы. Тут стояло бабье лето и что–то подсказывало мне, что оно вечное в Элизиуме.

Вспыхнул свет на крыльце, и я увидел, наконец, того, кого искал и от кого ждал ответов на все вопросы. Отшельник — живая легенда — стоял на крыльце дома, невысокий, худощавый, с короткими светлыми волосами и пронзительным взглядом глубоко посаженных глаз. Я таким себе его и представлял, моложавого, неброско одетого, в потрёпанной, но чистой и аккуратно выглаженной гимнастёрке без опознавательных знаков какого–либо клана, подпоясанной армейским ремнём. А на шее висит на шнурке знаменитая прозрачная флешка, на которую записаны все тайны мироздания, стоящая, по словам снабженца Декапра, бешеных денег.

— Добрался никак? — спросил Отшельник без приветствия.

— Добрался, — ответил я, неожиданно почувствовав смертельную усталость.

Фиксирующий плащ, сотканный из функционов, вдруг рассыпался; чёрные стерженьки попадали в траву.

— Он тебе здесь не понадобится, — улыбнулся единственный обитатель Элизиума и предложил: — Пойдём в дом? А то холодает.

Мы прошли через веранду в большую комнату, согретую ласковым теплом камина. Он жил небогато, легенда Омнеотрона и других миров: письменный стол, заваленный бумагами, старомодная настольная лампа с зелёным абажуром, такая же старомодная полированная стенка, битком набитая книгами, в углу — диван, застеленный пледом, а перед камином — пара глубоких кресел. На одно из них Отшельник уселся сам, на другое — приглашающее указал мне. Я послушно опустился в кресло, чувствуя себя неловко в этой скромной обители; мои сияющие доспехи казались тут напыщенными и смешными.

— Чаю с дороги не предлагаю, — улыбнулся собеседник. — Тебе он всё равно радости не доставит. Во сне ты тоже не нуждаешься. Так что давай, рассказывай всё с самого начала.