Я попытался понять, что происходит и, первым делом, прищурился. «Король Гилберт Пеппин», «принц Райкард Пеппин», «принц Райтер Пеппин» — услужливо подсказала мне система. Я быстро разобрался кто есть кто и присвистнул. А затем — вполне ожидаемо — полез в первые ряды, в надежде услышать, о чём говорят королевские особы.

— Эльф! Не суйтесь, — меня схватил за руку наместник Лефрат и недовольно нахмурил брови. — Это не ваше дело!

— Это не ВАШЕ дело, — я ответил ему тем же и вырвал руку.

Потерян 1 балл личной репутации с неигровым персонажем «наместник Лефрат». Персональная репутация: — 1/10

К такой неожиданности я отнёсся философски — фыркнул и продолжил свой путь. Хоть для меня это было впервые — схлопотать минус в «репу» — я даже не стал переживать. Ведь непонятный жирный наместник меня совершенно не волновал.

Я осторожно обошёл ещё несколько неигровых персонажей, которые стояли недалеко от места перебранки и старательно делали вид, что ничего не слышат, и подошёл ближе. Лучше рассмотрел и самого короля, и королевских сыновей.

— Ты — закостенелый традиционалист! — младший сын грозно ткнул в отца пальцем. — И ты ничего не понимаешь в том, что такое свобода. Твоё правление приведёт королевство к окончательному загниванию!

— Твои идеи — ересь, Райтер! — воскликнул старший сын короля Райкард Пеппин. — Ты несёшь несусветную чушь! Какой прогресс? Какое равенство? Какое многообразие? Мы те кто мы есть по рождению, а не по желанию! Как может солдат или конюх, прачка или падшая девка быть равна нам?

— Вздор! Между нами нет фундаментальных различий! Да, мы представляем разные расы — дроу, эльфы, гномы, орки, люди. Да, у нас разные матери и разные отцы. Но мы все дети этого мира. Мы — одно целое. И всем хватит места в новом мире, где не будет предрассудков и взаимной ненависти.

— Ну и каким образом ты собираешься добиться счастья сразу для всех? — спокойно спросил король, наблюдая за младшим сыном. — Ты — Бог?

— Бог не тот, кого прославляют. Не тот, кому молятся. И не тот, кого боятся. А тот, кто сидит в твоём сердце, — он постучал себя по груди. — В моём сердце. Моё сердце желает равных возможностей для каждого. Я вижу каждый день, как несправедлив абсолютизм. Как кто–то жирует на костях народа, а народ вынужден доедать последние крохи. Как тот, кто кого–то любит, не может разделить свою любовь с кем–то из–за тысячелетних предрассудков. Как кто–то ограничен в делах своих потому, что господствующая идеология не позволяет вырваться за определённые рамки. Как Бог может допускать такое? Почему это происходит? Почему мы празднуем, пьём, транжирим золото, а кто–то не может позволить себе башмаки! Где справедливость? Что она такое, скажи мне!?