— На нас напали? — раздался за спиной сонный девичий голос. Готовясь к бою, Ольгерд совсем забыл о присутствии Фатимы. Возиться с девушкой было некогда.

— Спрячься под кровать и сиди! — ответил он тихо через плечо не отрывая при этом взгляда от двери.

Фатима что-то возмущенно ответила, но что именно, услышать он не успел. Захрустели, ломаясь, доски. Разбитая дверь слетела с петель и с грохотом обрушилась на пол. Ольгерд, не целясь, нажал на спуск и отскочил в сторону. Грохнул выстрел и первый вломившийся в комнату охнув, осел на щепу. В ответ тут же ударило дважды. "Знать бы точно, сколько их там всего…" — подумал Ольгерд, поднимая второй пистоль.

Гадать на кофейной гуще было не время. Ольгерд притаился за стеной у двери, держа в правой руке последний заряженный пистоль, левой подцепил саблей шапку, лежащую рядом на табурете, и осторожно выставил ее в дверной проем. В уши ударил залп не меньше чем из трех стволов, шапку будто ветром смело, а за спиной зазвенело выбитое пулей стекло. Сквозь клубы порохового дыма в спальню, хрустя каблуками по доскам, ворвалось, сопя и ругаясь, сразу человек пять.

Не давая ворвавшимся осмотреться, Ольгерд сразу же выстрелил из второго пистоля, рубанул ближайшего врага по плечу и чертыхнулся — сабля звякнула о пластину наплечника. Не давая противнику опомниться Ольгерд коротким замахом хлестко ударил его любимым своим приемом — по переносице. Непрошеный гость уронил оружие и схватился руками за лицо, но из-за его спины на Ольгерда начали надвигаться сразу трое. Судя по внешнему виду — не разбойники Душегубца и не городские грабители, а европейские наемники. Вооруженные тяжелыми пехотными палашами, в дорогих добротных доспехах они с ходу оценили, что имеют дело с крайне опасным противником, и стали, расходясь, загонять его в угол.

При такой расстановке сил о том, кто выйдет победителем из схватки, можно было и не гадать. Единственное, к чему мог стремится Ольгерд, так это подороже продать свою жизнь. Не дожидаясь одновременного нападения с трех сторон он, не издавая ни звука, бросился на крайнего справа. Отвел в сторону подставленный под саблю клинок и, моля бога, чтобы не угодить во вшитую под кожаный нагрудник стальную пластину, и всем корпусом нанес сокрушительный колющий удар под дых. Приготовившийся к фехтованию противник не успев понять, что произошло, рухнул на пол.

Ольгерд отскочил обратно к стене, ожидая слаженной атаки двух оставшихся, но те почему-то не спешили воспользоваться своим преимуществом. Он скосил глаза в глубину спальни и понял в чем дело. Посреди комнаты, оскалив зубы, словно загнанная лиса, стояла смуглокожей бронзовой статуей Фатима. Уснула она обнаженной, и теперь из всей разбросанной по спальне одежды на ней был один лишь кожаный широкий ремень. Боевой азарт бывшей телохранительницы султана мигом превратил ласковую, изнывающую от любовной неги восточную девушку в настоящую фурию. Глаза Фатимы горели черными пронизывающими углями, волосы ее, растрепанные с вечера, торчали в стороны, губы перекосила хищная ухмылка охотящейся куницы, а грудь вздымалась от частого дыхания. Выглядела девушка столь возбуждающе, что Ольгерд оторвал от нее взгляд, лишь услышав шевеление в дверном проеме, Не успел он приготовиться к бою, как Фатима, издав короткий рык рассерженной пантеры, швырнула метательный нож. Ближайший к ней наемник рухнул навзничь сгребая дрожащими пальцами рукоятку, наполовину вошедшую прямо в глазницу.