Египтянин кивнул, накинул на голову капюшон и вздымая руки, словно священник, пошел навстречу приближающимся к дому алебардистам. Ольгерд, не тратя время на объяснения, поволок за собой Сарабуна.

Как только они оказались внутри, в ноздри ударил тошнотворный, с привкусом железа, запах свежей крови, густо замешанный на кислом пороховом дыме. Даже беглого осмотра лежащих в прихожей было достаточно для того, чтобы понять: сабля разъяренного Ольгерда ни разу не сплоховала, а потому, живых здесь искать нет никакого резона. Переступая через изуродованные тела, Ольгерд увлек Сарабуна в спальню.

Утро уже начало вступать в права и солнечный свет, пробиваясь сквозь медленно оседающую пыль, освещал тело девушки, лежащей там, куда ее отбросил мушкетный выстрел. Сарабун, с немалым усилием вырвал свой рукав из ольгердова, насмерть сжатого кулака и, охая на каждом шагу, помчался к стене.

Ольгерд затаив дыхание, замер, в надежде на чудо. Хотя и без лекарского заключения было ясно, как божий день, что пулевая рана — хорошо различимая на обнаженном теле чернеющая под левой грудью дюймовая дыра, с торчащим обломком ребра, никак не может быть совместима с жизнью.

Поднаторевший в батальной медицине Сарабун даже не стал изображать врачебный осмотр. Приподнял и сразу опустил веко, склонился к ране, не оборачиваясь, выцедил:

— Прямо в сердце…

Справившись с дрожью в губах, Ольгерд кивнул, подошел поближе, окинул взглядом девичье тело. Красоту татарской девушки не смогла изуродовать даже страшная рана. Уснувшей валькирией лежала она, склонив подбородок на грудь, а щеки ее и лоб уже тронула восковая маска вступающей в права смерти.,

Сделав над собой нечеловеческое усилие, Ольгерд оторвал взгляд от девичьего тела и стал одного за другим обходить разбросанных по комнате шведов.

Из всех нападавших уцелел лишь один, мушкетер, застреливший девушку. Нож, брошенный Фатимой, попал ему в шею, но не задел жизненно важных жил. Ольгерд отыскал на полу один из своих пистолей, споро его зарядил, вернулся к раненому шведу и приставил дуло ему ко лбу.

Сказал, как умел по-германски, делая паузы между словами:

— Если ты слышишь меня, понимаешь, о чем я говорю, и согласен отвечать на вопросы, кивни. Будешь молчать — выстрелю.

Швед приоткрыл глаза, скосился на рукоятку пистоля и кивнул.

— Кто ты такой?

— Карлссон, сын Карла из Упсалы — ответил швед, с хрипом, выплюнув сгусток крови.

— Какого дьявола вы на меня напали?

— Нас наняли. Мы приехали в Ригу, узнав, что здесь идет война. Только пока добирались, война закончилась. Заказчик нашел нас в доме генерал-губернатора, представился офицером на тайной службе короля Карла Густава и предложил хороший контракт.