И я действительно сделал бы это, но, когда оставались несколько шагов до столь желанного хранилища еды, я почувствовал... отголоски чужих эмоций. А ещё хрипы. В подворотне кого-то насиловали. Всего на секунду, но я стал насильником и жертвой насилия одновременно. От настолько противоречивых чувств и собственного отупляющего голода, чуть не лишился рассудка. В себя я пришёл, когда проталкивал палку в подбородок насильника. Я бы и жертву тоже убил, но она по моему виду поняла, что нужно бежать, так что бросила горсть мелочи и дала дёру.

Так я впервые обнаружил в себе дар, понял, что пробудились зачатки магического искусства. По перво́й даже не верил самому себе, гнал надежду прочь, не желая в очередной раз предаваться глупым фантазиям, а потом разочаровываться. Но день за днём я убеждался, что действительно могу улавливать эмоции и чувства других людей, а иногда, пусть очень-очень редко, но слышать обрывки их мыслей.

Разочарование соседствовало с ликованием — в детстве я мечтал мановением пальца обращать врагов в пыль, а не читать их мысли... но уж лучше так, чем вообще никак.

Начался долгий сбор информации, растянувшийся почти на месяц. И он ни к чему не привёл. Возможно, просто не у тех спрашивал, но мне так и не удалось узнать о людях, что смогли самостоятельно пробудить в себе такую силу.

Инициированные заклинатели — да, множество.

Самоучки — ни одного.

Однако, несмотря на все трудности и опасения, перемены в жизни и новые силы вернули мне такое банальное желание — жить. Правда, ненадолго. Целый год прошёл в бесплодных попытках развить своё мастерство, но никаких изменений я не видел.

Ещё через год, прямо на моих глазах умер какой-то бездомный. Он был пьян, грязен, отвратителен. А ещё, зажал меня в угол с явным желанием забрать остатки монет. Он случайно разбил свою голову о камень, так бывает. И случайно упал несколько раз на ржавый тесак, отрубив себе обе ноги, волосатые яйца и хер.

Захлёбываясь в слезах и соплях, я стоял над громадным, почти в два раза выше меня ублюдком. Я впервые осознал, насколько человеческая жизнь хрупка — прошлое убийство прошло толком без моего участия, но в этот раз было абсолютно подконтрольным. Но рыдал я не из-за факта отнятой жизни, а потому что чувствовал боль урода, как свою собственную; когда пытался ржавой сталью перебить широкие кости, когда пришлось второй раз приложить камнем по голове, чтобы не дёргался... мне было в высшей степени больно, и в той же степени приятно осознавать свою власть над человеческой жизнью.

В будущем я боялся этого ощущения власти, потому что наглядно видел, во что могу превратиться, если дам волю звериному началу.