– Если вы этого хотите…

– Очень хочу.

Он поднял руку, провел тыльной стороной ладони по щеке Ливианы, и она, прикрыв глаза, тихо вздохнула. Взгляд мужчины скользнул по лицу госпожи Ассель, остановился на губах, и время, застывшее прозрачной карамелью, вдруг взорвалось. Разлетелось по миру острыми осколками и истаяло где-то там, за гранью Мироздания, оставив вокруг вакуум. Не было возможности вздохнуть, потому что воздух тоже исчез, и легкие загорелись от безумного желания дышать.

Эйдан, поднявшись на колени, навис над женщиной, еще бесконечно долгое мгновение всматривался в дорогие ему черты и понял, что и вовсе задохнется, если остановится прямо сейчас. Инквизитор склонился к ее губам, почти коснулся их…

– Эйдан, – собственное имя обожгло его жарким шепотом, и Виллор перестал медлить.

Одна его ладонь накрыла затылок Ливианы, и их губы, наконец, соприкоснулись. Женщина тихо вздохнула, подаваясь навстречу шейду, накрыла его плечи ладонями, а затем ответила на поцелуй. Пальцы Эйдана сжались, собирая волосы вдовы в кулак, вторая рука легла ей на талию, и женское тело оказалось прижато к мужскому.

– Святые, – выдохнула она, на мгновение разрывая поцелуй.

Встретилась с лихорадочно пылающим взором Эйдана и вновь зажмурилась и с отчаянной порывистостью накинулась на его губы. Из груди инквизитора вырвался хрипловатый мучительный стон, и все благие намерения исчезли, останавливаться он уже не хотел. Не теперь, когда ощущал на своих ладонях жар желанного тела, когда слышал ее прерывистое дыхание, когда чувствовал, с какой жадностью женщина отвечает ему.

Какие могут быть сомнения, если, возможно, наступает последний день их жизни, и эта ночь – единственное, что им отвело Мироздание? Какие могут быть сомнения, когда рядом женщина, разбившая заледенелый панцирь устоявшейся жизни? Она доверчиво льнет к нему, не скрывая ответного желания. И всё равно, чем вызван ее порыв: страхом перед завтрашним днем, одиночеством, затеплившимися чувствами, отзвук которых Эйдан уже ни один раз ловил в янтарных глазах. Быть может, всё это вместе подтолкнуло Ливиану Ассель к ее похитителю и защитнику – это уже не имело никакого значения. Важным было лишь ощущение близости, рождавшейся между ними в эти мгновения.

Они шли друг к другу, преодолев, казалось бы, непреодолимую пропасть. Через навеянные чары, через страх и подозрительность, через его игру и ее побег, через зарождающееся доверие, через первые осторожные ростки взаимопонимания, через смертельную опасность и надежду на спасение. Они прошли навстречу друг другу недолгий, но извилистый путь, и, наконец, сошлись в этом маленьком номере дешевой придорожной гостиницы, на расстоянии вытянутой руки от последнего вздоха, или же бесконечно счастливого будущего… кто знает. И это тоже сейчас было неважным, потому что ничего этого не было.