– Насколько же вы циничны, Логхерт.

– Как и вы, дорогой мой враг. Разве вы не используете людей для своей выгоды?

– Для пользы дела правосудия, не личной выгоды. Но даже если я и играю в собственных интересах, никто от моих действий не страдает. После вас же только трупы. И в этом есть существенная разница. Как бы вы не пытались уравнять нас, мы останемся далеки друг от друга, как день и ночь.

К моменту, когда они добрались до цели, в отряде мага остался всего один наемник. Виллор, после признаний триапольца, испытывал невероятно сильное желание оставить Логхерту его людей, чтобы он убрал их собственными руками, но это означало оставить магу щит против себя самого, поэтому он не отказался от идеи расчистить путь к главному врагу и хоть так уравнять их силы.

Правда, один наемник из оставшейся тройки погиб по нелепому стечению обстоятельств, и инквизитор не имел к его смерти никакого отношения, разве что косвенное. Покойник оказался человеком впечатлительным. Мужчина начал испытывать панический страх перед палачом, забиравшим жизни его товарищей. Возможно, сказался привычный страх перед инквизицией, но Виллор вдруг превратился в глазах охранника в этакое живое подобие карающего меча. Он до того уверился, что расплата неминуема, что начал выпивать на стоянках. К моменту своей смерти охранник едва держался на ногах.

Были уже сумерки, краски и четкость дня померкли. Пьяный наемник вышел на дорогу, и его снес мчавшийся экипаж. Шейд, ехавший в карете, очень спешил, а его кучер очень желал угодить хозяину, потому настегивал четверку резвых лошадей, запряженных в карету. Тень, появившуюся на дороге, кучер заметил слишком поздно, и у наемника не осталось шансов. Он умер на месте с размозженным черепом.

И пусть не рука инквизитора толкнула пьяницу навстречу мчавшееся четверке, но это стало последней точки для того наемника, который угрожал Виллору после казни товарища. Он ворвался в номер шейда с заряженным пистолетом в руке.

– Сейчас я буду тебя казнить, убийца, – произнес мужчина и выстрелил.

Его подвела собственная ярость, рука дрогнула, и пуля полетела не в Эйдана, а прошла рядом с головой госпожи Ассель, сидевшей подле него.

– Святые, – гулко сглотнула женщина, ощупывая себя задрожавшими руками.

– Вы в порядке, дорогая? – учтиво спросил инквизитор.

– Д-да, – с запинкой ответила Ливиа.

– Тогда я оставлю вас на минутку.

Он встретил наемника, бросившегося на него с бранью ударом кулака в лицо. После навалился всем своим весом, выталкивая охранника мага в коридор, захлопнул за собой дверь, и только здесь позволил своему бешенству прорваться наружу. Он плохо помнил, что происходило в этот момент, слишком был ослеплен осознанием того, что только чуть не лишился главного, что имело для него ценность. Пришел в себя Виллор от звука зазвеневшего стекла. Наемник вылетел в окно, подвластный воле инквизитора. Эйдан посмотрел на свою руку, он сжимал окровавленный нож. Одежда шейда тоже была в крови, но в чужой. Своей он не отдал ни капли, разве что порезался об осколок стекла.