– Вы были весьма настороженно настроены и перед визитом вице-канцлера, – буркнул Гюнтер, косясь на штору, пытаясь сообразить, не пора ли и Вальтера отпаивать каплями.

– Приготовь списки преподавателей и проект расписания на второй семестр, – тем же тоном сказал ректор. – Кажется, перемены уже не зависят ни от меня, ни от удачи в целом… Я попробовал бы остановить один поезд, но, как мне пояснили, подобные действия отслеживаются, а остановка состава невозможна, телеграф на станциях дал сбой, маги охраны дурно себя чувствуют… Приготовь списки, малыш. И не делай глупостей. – Ректор поглядел на помощника едва ли не со слезами на глазах. – Без тебя станет еще хуже. Я, оказывается, привык ничего не делать, сбросив на тебя слишком многие заботы. Может статься, я просто стар. Очень может статься, мне пора на покой…

Ректор медленно поднялся из кресла, морщась и не используя магию для настройки температуры, выпил слишком горячий какао, наспех приготовленный Гюнтером. И пошел в свой кабинет, ведя дрожащей рукой по стене и по-прежнему не разгибаясь. Дверь он прикрыл без стука. Вальтер вывернулся из-за шторы с горящими глазами, подкрался и осторожно дернул Голема за рукав:

– Он сказал, что Вилли – мясо?

– Он сказал, что к весне неизбежно начнется война, может, и не большая, но первая, которая вроде запального шнура для большой, – негромко уточнил Голем, убирая капли и ставя на поднос грязную чашку, для уборщицы. – Вальтер, примерно от этого дела ты меня и отвлек вчера. Я, знаешь ли, предпочитаю мир. Независимо от цены.

– Я тоже, кажется. – Мальчик дернул за рукав сильнее. – Пристрелить бы того, криворожего! У меня и пистолет припрятан. Вот. И все наши…

– Это был Густав Штольтц, – спокойно уточнил Гюнтер. – У него толковая охрана. Несколько лучше, чем у канцлера. Даже много лучше, без подготовки не стоит бросаться обещаниями и угрозами, они звучат смешно и несолидно. Это первое. Второе. Опасен даже не он, а тот, чье имя он назвал нашему Иоганну.

– Так его и надо пристрелить, – не унялся погромщик со стажем. – Тоже.

– Ты не пробовал играть чем-то иным, нежели пистолет и дубинка? Говорят, дети ценят солдатиков и игрушечную железную дорогу.

– Голем, ты шутишь? – поразился Вальтер, затем сообразил, что дважды натворил невесть что: назвал по прозвищу и на «ты». Присел и отодвинулся в сторонку. – Ну… Все равно нельзя ничего не делать. Вот.

Телефонный аппарат на столе мелодично звякнул. Гюнтер подошел, бережно поднял трубку и выслушал оператора. Подтвердил соединение.

– Герр Юнц, я не мог отклонить звонок, зная уважение к вам ректора. К сожалению, ему неможется… Погода у нас пасмурная, да. Влияет… Ах вот как? Если я могу помочь, я весь внимание.