— Нико, — простонала я, впиваясь пальцами в его спину, обхватывая ногами, впуская его в себя на всю длину. — Ох…

И — словно энергетический всплеск — ярко и потрясающе сильно…

— Яни, — выдохнул он, взрываясь внутри меня.

Мы прижались друг к другу, тяжело дыша.

Ошеломленные. Счастливые. Любимые и любящие.

И магия — черный шторм, серебристое облако — переплелась вокруг нас в тонкое кружево паутины, невесомое, но удивительно прочное, связывая нас двоих воедино. Навечно.

Сколько бы мгновений нам ни осталось.

* * *

Я лежала на Нико, чувствуя, как мерно вздымается и опадает его грудь. Его пальцы лениво перебирали мои волосы. Он улыбался, легко и умиротворенно. В глубине желто-карих глаз плясали хитрые искорки.

— Я всегда знал, что внутри тебя полыхает истинный ниареттский огонь, — прошептал он, прихватывая губами мочку моего уха. — Но даже и представить не мог, что такой вулкан страсти будет не под силу остановить даже мне.

— Слышали бы тебя мои наставники, — хихикнула я, удивляясь собственной прямоте. — Они пришли бы в неподдельный ужас от подобного непотребства. Средь бела дня без предварительной договоренности…

Доминико обнял меня, крепко прижимая к своей груди.

– Α что, северные обычаи предполагают, что муж должен посещать спальню супруги исключительно в темное время суток, обязательно испросив ее согласия на визит? И — дай угадаю — не чаще двух раз в месяц в удачные для зачатия наследника дни?

— Конечно, — охотно подтвердила я. — И не забудь: просить нужно очень, очень вежливо и очень убедительно, чтобы у нее не нашлось повода отказаться.

— Вот так? — он потянулся ко мне, но я со смешком отстранилась, уворачиваясь от его поцелуев. — Поверь, я умею быть убедительным.

Он положил ладонь на мой затылок, и я сдалась, выдыхая в его горячие губы. Мне было легко и свободно, как никогда прежде. И сердце сжималось от щемящей нежности — так хорошо было лежать в объятиях Доминико, целовать его и говорить милые глупости, словно впереди у нас были годы и годы.

Вглядываясь в его расслабленное лицо, я старалась сохранить в памяти каждую черточку. Что бы ни случилось завтра, я хотела запомнить Нико таким, каким видела его сейчас. Красивым, притягательным. Моим.

Он посмотрел на меня. Завел за ухо выбившуюся светлую прядь.

— У тебя такое лицо, будто ты смотришь на умирающего, — уголки его губ приподнялись в насмешливой улыбке, но взгляд в один миг стал серьезным, взволнованным. — Что случилось? Что ты узнала от Меньяри?

Прикрыв глаза, я вздохнула. Возвращаться к реальности не хотелось, но она уже ждала меня здесь, за пределами кольца рук Доминико. Я и так получила от судьбы взаймы это краткое мгновение ничем не замутненного счастья.