— Это лишнее, — Аурелио брезгливо поморщился. — Я и так могу почувствовать тебя. Что, в это трудно поверить? Разочарована до боли?

— Да.

Он фыркнул.

— А могла бы принять, что убийцей оказался безумный бедняжка Витторио, и перестать копаться в этом деле. Успокоиться. Успокоить своего ниареттского пса. Но для тебя этого было недостаточно, не так ли?

— Власть — вот что тебе нужно, верно? — произнесла я. — Веньятта, Ромилия. Я была лишь помехой. Наследницей, не заслуживающей своего наследства.

— Да. И ты все еще мешаешь. Как тебе бал, Яни? Танцы, музыка, закуски? Дорогое платье? Глоток прежней жизни. Напоследок.

Я высвободилась из хватки своих соседей и сделала осторожный шаг вперед. Менталист будто не заметил этого — или, быть может, сам позволил мне покинуть круг. Я оказалась в кольце неподвижных людей. Их застывшие остекленевшие глаза, казалось, неотрывно следили за мной, отчего по спине пробежал неприятный холодок. Взгляд почти против воли метнулся в сторону закрытых дверей.

Светлые глаза проследили за моим движением.

— Ищешь своего пса? Он не придет. Никто не придет. Здесь только мы, Яни.

Я вновь обернулась к менталисту, чувствуя внутри лишь грусть и сожаление.

– Α ведь когда-то мне казалось, что я любила тебя…

Аурелио зашелся болезненным нервным смехом с нотками странной, почти неуместной горечи.

— Многим это кажется. Они видят во мне нечто особенное, тянутся ближе. И неизбежно разочаровываются, не находя того, что искали.

— Но ведь когда-то у нас было столько общего! — словно в отчаянном порыве, я подалась к нему, сокращая расстояние между нами на несколько шагов. — Мы выросли вместе. Мы были…

Не сводя с менталиста взволнованного взгляда, я сделала еще шаг.

– Α помнишь, как мы вместе сбежали из дворца перед помолвкой? Ума не приложу, как тебе удалось раздобыть ключ от того заброшенного дома. Там на самом верху была терраса с кадками апельсиновых деревьев. От них исходил такой аромат… Мы устроили на крыше пикник. Расстелили пестрое покрывало, достали взятую с кухни корзинку с вином и фруктами. Смотрели на звезды и слушали музыку — в ресторанчике напротив играл скрипач. А помнишь, как ты впервые коснулся моих губ? Какими сладкими были твои поцелуи… Помнишь, Аурелио?

— Это ничего не меняет, Яни, — раздраженно произнесли его губы. — Это никогда не имело значения. Я спланировал тот вечер нарочно лишь для того, чтобы крепче привязать тебя к себе. Ночь, скрипка, поцелуи, ты — все это мне было глубоко безразлично.

— Но ведь ты говорил, что любишь меня!

— Я лгал. Мне всегда было плевать на тебя.