- Какие? - массаж поглотил Руслана целиком, он весь ушел в кисти рук, не особо заботясь о том, что мелет его язык. И следующие слова принцессы прозвучали для него, как гром среди ясного неба.

- Непонятливые. Я уже три раза тремя разными способами показала свое истинное отношение к тебе. А ты все еще не понял...

- Что я должен был понять?

- Я хочу тебя в мужья. Хочу взять тебя за руку в семейном Святилище, при всех, ни от кого не скрываясь. Хочу, чтобы ты вместе со мной правил Энгури. Беда в том, что ты... не хочешь. Я только не понимаю, чем я плоха. Я даже решилась показать свое тело, а это то, что девы ата никогда не делают. Если бы ты почувствовал отвращение, я бы отпустила тебя...

- А так - не отпустишь? - слегка подколол Руслан.

- Нет, - жестко отрезала Сейди и отвернулась.

...Вот ведь! Что брат, что сестра. Тяжелое детство, деревянные игрушки. Зима в кедах. Конфеты на сигнализации. Зато хватательный рефлекс прокачан как надо! И не объяснишь, что нельзя взять и объявить человека рабом, другом или любимым. Это так не работает.

- Что мне нужно сделать, чтобы ты согласился меня любить? - вдруг спросила она совсем другим, не "принцессиным", а обычным, почти нормальным, человеческим голосом.

- Выздоравливай, - добродушно посоветовал Руслан, - окрепни. Сейчас тебя любить технически проблематично. Еще поломаешь ненароком.

Сейди обиженно дернулась:

- Я сильная!

- Знаю. Вижу. И поверь - восхищен. До глубины своей старой, циничной души. Лежи, нельзя вертеться.

Когда он закончил, принцесса почти дремала. Руслан укрыл ее покрывалом до самых ушей, подозвал Бантика и положил рядом.

- Никого не пускай, пока я не разрешу, поняла, серая?

Лиса поняла и улеглась поверх принцессы с самым неприступным видом, на какой была способна. Девушка что-то пробормотала во сне, но глаза не открыла.

Руслан вышел из комнаты, задвинул за собой легкую дверь - ширму и перевернул клепсидру.

- Пока вода не кончится, - сказал он, - госпожу не беспокоить. Что бы не случилось, хоть небо на землю падай.

Две рабыни в дорогих и пышных одеждах, но с тусклым, затравленным взглядом, покорно кивнули и уселись у порога с несгибаемым намерением защитить вход в спальню своими телами.

Ничего они, конечно, не могли. Любой нота, если захочет, пристрелит или зарубит раба и через минуту уже не вспомнит об этом. Ценность жизни человека из низшей страты здесь равнялась... да ничему. Бросовый нож или деревянная миска с рынка стоили дороже.

Поперек дороги сунулся тот самый дед, который сопровождал Руслана к Сейди в день церемонии. Как-то он здесь прижился. Психолог в который раз напомнил себе узнать, в каком статусе - и тут же снова об этом позабыл. Слова деда начисто вымыли из головы посторонние мысли.