Королева-мать объявила, что собрались все в честь весеннего праздника Пресветлой Богини, и сказала, что в храмовый праздник первое слово должно быть у духовной особы.

— Я рада, что сегодня в Иль Рантале настоятельница монастыря матушка Анна. Думаю, она лучше меня найдет подходящие слова.

Настоятельница спокойно поднялась на ступень тронного возвышения, коротко и душевно напомнила собравшимся о смысле праздника, не забыв сказать благодарственные слова в адрес короля и королевы за ту помощь, что они оказали монастырю за этот год.

Король в ответ поблагодарил матушку Анну, сказал о ней немало теплых слов и попросил принять от него дар.

Когда нарядный слуга вынес небольшую золоченую шкатулку, все вытянули шеи, в нетерпении ожидая, когда откинут крышку, чтобы показать подарок. Синий сапфир ярко сверкнул на солнце, и по залу пронеслось пораженное:

— Око Богини.

Я увидела, как многие удивленно переглядываются. Столь щедрого дара никто не ожидал, и теперь гадали — чем он вызван.

Шкатулку матушке не отдали. Король пояснил:

— Матушка Анна, праздник только начинается и чтобы мой подарок не мешал вам, его доставят прямо в монастырь.

 Настоятельница прикоснулась к камню, потом кивнула и отступила.

— Ваше Величество, дорогие гости, — настоятельница склонила голову перед монаршьими особами, затем повернулась к гостям. — Наши сестры приготовили для вас возможность получить сегодня благословение Богини, сделав доброе дело.

Она показала рукой на окна, за которыми уже ждал гостей благотворительный базар. Не спеша направилась к выходу на улицу. Вслед за ней шли король и королева-мать. Три из высоких, от самого пола, окон открывались прямо на покрытую булыжником площадь, в центре которой журчал фонтан. Возле него расположились храмовые музыканты и певицы, чьи нежные голоса перекликались с пением струй.

Площадь, казавшаяся раньше большой, вдруг словно уменьшилась, когда ее заполнили нарядные люди. Вначале они вели себя чинно, но скоро над площадкой поднялся разноголосый гомон, смех. Певицы больше не пели, но музыканты продолжали играть. Под ярким весенним солнцем все расслабились, на лицах появились искренние улыбки. Пройдясь между столами, я поняла, что сестры не называют цену понравившегося товара, а предлагали дать самим «сколько не жалко». И большинство давали явно больше, чем стоили мешочек с травами, вышитый детской рукой платочек или веер. Похоже, увидев дар короля, придворные поняли, что монастырь в фаворе, и словно соревновались в щедрости.

Среди послушниц и сестер у прилавков стояли и девочки из приюта. Они подавали сестрам товары взамен купленных, помогали упаковать покупки, но больше глазели на наряды придворных дам, на короля и королеву-мать. Еще бы! Когда им еще выпадет такой шанс. Я заметила, что королева-мать тоже бросает напряженные взгляды на девочек. Похоже, она опасалась увидеть среди них свою внучку. Но Гвендолин вместе с другими солистками готовилась к выступлению.