Он не спрашивал, но я ответила:

— Нет.

— А будешь?

— Не знаю, — честно сказала я. — Скорее всего, расскажу, но без подробностей. Не хочу обсуждать наш разговор с ним.

Уголки губ Коллина дрогнули в усмешке. Он помедлил, решаясь, и всё-таки произнёс, скрывая слабую надежду за неуместной, жалкой иронией:

— Ты знаешь, а ведь я правда тебя люблю. Просто люблю. Без всякого запечатления.

Я ждала этих слов и боялась их услышать. Потому что безумно жалела парня, но ничем не могла ответить на безнадёжную нежность. И ничем не могла помочь. Он не был мне нужен. Но чувство, что я теперь несу ответственность за него, не отпускало. «Мы в ответе за тех, кого приручили». Видимо, вне зависимости от желания приручить.

Ситуация была не из лучших. Брэйди понял, что я знаю о чувствах Коллина и теперь просто ждал моего решения. Всегда внешне спокойный и невозмутимый, он не мог «держать лицо» с обычной легкостью, и я без труда различала за тонкой плёнкой напускной флегматики страх. И надежду. Почти сумасшедшую.

Я не хотела ранить Брэйди и в то же время боялась причинить боль Коллину. Но с отвратительной ясностью понимала, что сделать ему больно придётся. Просто для того, чтобы не загнать в угол себя и чтобы не унижать жалостью и враньем его.

Пряча глаза, я мямлила и ненавидела себя за неуверенный тон:

— Да. Я поняла. Вернее, запомнила… Слышала, как они говорили… Но…

— Тс-с-с, — прошептал он. — Молчи.

И в следующую секунду я почувствовала, как он тянет меня к себе, на себя. Даже в таком состоянии он был сильнее, и я опомниться не успела, как оказалась в его объятиях. Теплые обветренные губы коснулись моих требовательно, отчаянно. Но поцелуя не получилось. На мой протестующий вскрик тут же отреагировал Брэйди.

Он легко расцепил руки Коллина, и я оказалась на свободе. Причем проделал это так спокойно, словно ботинки расшнуровал. Видимо, ждал чего-то подобного.

Брэйди легко задвинул меня за спину и сказал уверенно, но без презрения:

— Идиот.

Коллин обессилено откинулся обратно на сиденье, прикрыл глаза. Между бровями залегла горькая складка. Но тут же его губы дрогнули в кривоватой, ехидной усмешке. Правая рука согнулась в локте, и к носу Брэйди был приставлен кулак с выставленным вверх средним пальцем. Брэйди скривился, дернулся, схватил руку Коллина и сжал так, что костяшки пальцев побелели.

— Сломаю нафиг. Довыпендриваешься. И так натворил дел, — рыкнул он. Коллин зашипел от боли, но попросил совсем не о пощаде:

— Дай мне с ней хотя бы поговорить. Хренов праведник.

— Руки не распускай, — бросил Брэйди и ослабил хватку. Рука Коллина бессильно легла вдоль тела.