День клонился к вечеру. Уставшая за день от впечатлений Лэа сидела возле окна на жестком полу в выделенной ей комнате. Закатные красные лучи освещали книгу, лежащую у нее на коленях, разжигая буквы рубиновым пламенем.

Это была всего-навсего «История мира», но Лэа, пристыженная сегодня Алливом, решила восполнить пробелы в знаниях.

Книга была написана на первородном эльфьем языке, имеющем весьма нетрадиционный склад. Взгляд на творение и историю мира глазами эльфов был весьма интересен и необычен.

Их религия, признающая единую богиню у всех народов – ну, кроме, может быть, гномов, которые, как подозревала Лэа, втайне поклонялись какому-то своему божку, – разделялась при таком внешнем единении на весьма многообразное количество культов со своими ритуалами и традициями.

«… дети Эаллон, себя эльфами именовавшие, по образу и подобию сотворенные девой-богиней, к царству возвеличенные на территории столь малой, от тех наделов непознанных в дар принесенной, что на востоке встают от…»

Лэа старательно пыталась вникнуть в текст, снова и снова прочитывая одно и то же предложение, но оно совершенно не желало укладываться в ее голове!

Наконец, поняв тщетность своих стараний, она отложила учебник и взяла в руки меч.

Лэа аккуратно щелкнула ногтем по лезвию, услышала, как знакомо зазвенела сталь и немного успокоилась.

Девушка изо всех сил старалась по-новому взглянуть на свое оружие, разобрать в нем какие-то тайные символы и знаки…

Но ее взгляд упорно выделял лишь те руны, которые масэтр Аллив обвел пальцами, прочитав имя Нэг Хаар.

Безусловно, ее меч скрывал в себе еще много тайн, сквозь глубину веков за ним тянулся шлейф тайн, лишь чуть приоткрытых серебристой дымкой.

Глаза у Лэа слипались.

Хватит на сегодня загадок. Она еще успеет постичь все его тайны, а сейчас ей нужно отдохнуть.

«Завтра будет трудный день, – с улыбкой думала она, закрыв глаза. – Но и очень веселый…»

Глава XIX: Кольцо с жемчужиной

Глава XIX: Кольцо с жемчужиной

День в Логе Анджа начинался в пять часов утра. Едва только солнце показывалось из-за горизонта, как кадеты вскакивали с кроватей и бежали на утреннее построение.

Когда Лэа покинула школу, она стала позволять себе неслыханную вещь: вставать в семь часов, вместо пяти. При этом она чувствовала себя преступницей, будто нарушала какой-то очень важный закон.