Но этим утром она проснулась ровно в пять часов, за пять минуты до удара гонга, который звал всех в трапезную.

«Старые привычки невозможно искоренить», – подумала Лэа, выходя во двор.

До того, как начнется сегодняшнее празднество, она должна будет поговорить с Радуглой.

Двор медленно наполнялся сонными кадетами. Самые младшие едва волочили ноги, те, что постарше, уже привыкшие к режиму, выглядели бодро. Некоторые даже подбегали к каменному колодцу, полному ледяной воды из подземного источника.

Лэа зябко поежилась. Эту часть процедуры она терпеть не могла. Но к ней ее приучил Лейс.

Грустная улыбка скользнула по губам.

Лейс научил ее всему…

– Вставай, соня! – Лейс дергал ее за руку, торчащую из-под одеяла. – А не то получишь нагоняй от масэтров.

Лэа еще глубже зарылась носом в подушку: ей мешал досыпать чей-то настойчивый голос.

– Вставай! – рыжий худенький подросток сдернул с нее одеяло, и Лэа сразу подскочила с ошалевшим видом.

– Ну, наконец-то… – обрадовался Лейс. – Буду знать теперь, как тебя будить!

– Лейс кир Маклайх! – возмутилась она, заворачиваясь в одеяло. – А ну выйди вон и дай мне одеться!

– Ты это будешь три часа делать! – ухмыльнулся Лейс. – Так что я просто отвернусь. И давай быстрее, я не хочу получить выговор из-за тебя!

Она спешно натянула рубашку и уже немного потертые кожаные штаны.

Вот уже месяц, как она здесь, а все не привыкнет к здешним порядкам.

Коридор заполнился гулом голосов и топотом спешащих ног.

– Скорее, – Лейс схватил ее за руку и потащил вон из комнаты, сквозь галдящую толпу кадетов.

Тесемки рубашки она уже завязывала на ходу.

Они проскочили через медленно бредущий сонный поток новеньких – ведь Лэа таковой себя уже не считала – и, срезав путь через восточное крыло замка, первыми очутились в холле.