На смертного, упустившего свою удачу.

Утро

Утро

Солнце давно село, и глубокие чёрно-синие тени накрыли лес, собираясь вокруг маленького костерка у пещеры. Тихонько уютно потрескивал огонь, золотистые языки танцевали — как юная наложница Зульфия. Или непокорная, но желанная Амани. Отсветы пламени кружились вместе с тенями на стенах пещеры, взлетая ввысь, к потолку. Подобно свободной удачи-хумай.

— А с джинами что стало? — завороженно глядя на Рахима, прервал паузу юный шехзаде Карим.

Сидящий рядом и усердно делающий вид, что мастерит лук, султан Мунира Захир громко усмехнулся.

Рахим бросил на него предостерегающий взгляд. Годы не изменили беспечного шехзаде, обожавшего охоту и азартные игры больше, чем присутствие на “скучных” диванах, и после смерти старого султана некоторые глупцы решили, что уместней будет отравить или зарезать шехзаде во сне, чем позволить ему взять власть над Муниром. Но обыграть азартного Захира было не так-то просто…

С тех пор минуло десять лет, и на первый взгляд эти годы не подарили юному султану ничего, кроме бороды да парочки шехзаде. Рахим лично бы помолился Аллат за глупца, составившего своё мнение о султане по первому взгляду.

— А в саду наставника живёт большой змей, — выпалил вдруг Рошан, младший брат Карима. — Это тот самый?

— Угу, поклонись ему в следующий раз, — глянув на брата, буркнул Карим. — И попроси желание исполнить. Посмотри, что будет.

— Угу, попробуй в него камнем кинуть, — тон в тон сыну произнёс Захир, не отрывая взгляда от лука. — И посмотри, что будет.

Карим покраснел и буркнул, косясь на заулыбавшегося брата.

— Сказки это всё. Джины, если они и есть, то где-то не здесь. Я вот ни одного до сих пор не встретил.

— Со всем уважением, юный шехзаде, — улыбнулся Рахим, — ваши годы, да продлит их милосердная Аллат, не дают основания к подобным суждениям.

— Малой! — прыснув, “перевёл” Рошан.

— Что?! — вскинулся “юный шехзаде”. — От малого слышу!

Спустя некоторое время, когда Захир со скучающим видом разнял сцепившихся мальчишек и выдал каждому по подзатыльнику, Рошан, отдуваясь, пересел поближе к визирю Рахиму и ищуще заглядывая ему в глаза, жадно спросил:

— Но это же могло быть? Могло быть правдой?

— Ты что, идиот? — вклинился Карим и тут же получил ещё один подзатыльник от отца. Но и не подумал замолчать. — Кто в здравом уме отпустит хумай? И кому птица-желание будет петь по собственной воле?

— Я бы отпустил, — шепнул Рошан, опустив взгляд.