* * *

Города Гарибы один за другим сдавались султану Яммы. Без боя. Повелитель Халиб оставлял в них гарнизон яммцев и шёл дальше, продвигаясь вглубь богатой Гарибы.

Соседи — султанаты Мунира, Аиши, Карима — волновались. О султане Яммы поползли слухи, что он дружит с колдуном, подчинившим джинов. Что равного этому колдуну нет. Что он может завоевать весь мир.

К Гарибе полетел голубь из Мурнира с предложением союза. Чуть позже — из Аиши и Карима. Султаны этих стран боялись за свою свободу и жизнь — кто знает, что придёт в голову великому колдуну? Но их союз не приняли, а спустя несколько дней окружённая столица Гарибы вдруг выставила свою армию, в которой людей была разве что десятая часть. Битва колдунов, говорят, длилась до заката, и захлебнулась сама собой, грозя повториться наутро.

Но началась куда раньше, ночью, с вылазки из лагеря Яммы во дворец султана Гарибы.

* * *

— Ибни? — не обращая внимания на бьющуюся в клетке крылатую джинью, удивился султан Гарибы. — Я же приказывал тебя убить. Как ты выжил?

Амин вхолостую замахнулся джамбией, но казавшаяся обманчиво близко фигура снова исчезла, появившись у него за спиной.

Колдун явно наслаждался игрой.

— Так это ты тот смертный, сумевший договориться с джинами? — спросил вдруг он. — Правда? Неужели! Глупец, зачем? Ты же прекрасно знал, что я могу одним желанием сделать так, чтобы вас не стало. И хумай его исполнит. Куда она денется. Амани!

Амин, вздрогнув, снова замахнулся.

— Повелитель, — темноволосая красавца склонилась на пороге комнаты.

— Смотри, как пляшет, — снова появляясь в другой стороне, усмехнулся колдун. — Спой, Амани. Пусть у него будет музыка.

— Повинуюсь, повелитель, — тихо откликнулась красавица и, запрокинув голову, закричала, наполняя воздух отчаянием и безнадёжностью.

Амин, сдерживая слёзы, закрыл глаза, замирая.

— Удивительно, — протянул колдун, делая девушке знак прекратить. — Для всех смертных, кроме её хозяина, песни хумай — боль и смерть… Значит, ты поёшь не только для меня, Амани?

Красавица подняла голову, глядя на колдуна глазами Валида, и Амин опять замахнулся. На этот раз попал.

Шипя ругательства, колдун зажал рану на руке куфией. А над Амином, рыча, замерло чудовище — не то женщина, не то кошка. С саблевидных громадных клыков, пенясь, стекала слюна.

— Ну и где тои защитники? — вздохнул колдун, успокоившись, когда призрачные тени за окном, атаковавшие башню, исчезли. — Никогда не доверяй джинам. Это первое, чему учится волшебник. Но куда это знать обычному смертному, пусть и шехзаде! Ты думал, они будут слушать твои приказы, ибни, твои джины? Нет, они просто боятся за свою свободу, и уж конечно, не отдадут её в руки какого-то опального царевича. Они предали тебя при первой возможности. Знаешь, почему? Потому что ты человек, а в старину, ибни, считалось, что только человек может победить великого колдуна.