— Ты льстишь себе, — прохрипел Амин, зажмуриваясь. — Ты отнюдь не велик. Какая-то птица сильнее тебя? Ещё и синяя. Она лопает сладости и танцует на поручнях, зная, что свалится. А потом обвиняет всех, кроме себя. И она сильнее тебя!

Колдун перевёл взгляд на неподижную красавицу.

— Ты прав, — медленно протянул он. — И что, мне пожелать стать таким, как она? Вторым… хумай?

Амин с надеждой закрыл глаза и вздрогнул, когда колдун расхохотался.

— Ибни, какой ты глупец! Я, знаешь ли, тоже в детстве любил послушать сказки. На такую грубую уловку меня не возьмёшь. Джинам стоило бы поставить на колдуна. Но никого сильнее меня в мире больше нет, так что… Амани, — повернулся к красавице султан.

— Слушаю, Повелитель, — мёртвым голосом отозвалась хумай.

— Я хочу, — медленно начал колдун, — чтобы ты…

Договорить он не успел. Вздрогнула башня, вздрогнул дворец, гуль, стоящая над Амином, застонала, отшатываясь к хозяину.

— Ну что ещё за… — ворчливо протянул султан оборачиваясь. И ахнул. — Иблис!

— Что, родного брата не признал? — усмехнулся Насим, проходя в комнату. Мимо ощерившейся гули, мимо стоящей на коленях хумай и лежащего на ковре Амина. — Всего десять лет не виделись!

— Ты не можешь колдовать, — отшатываясь, выдохнул колдун. — Ты раб!

Насим улыбнулся и протянул руку, на которой больше не было клейма. Как не было и алой отметины на лбу.

— Обсудим это?

— Твоё проклятье необратимо!

— Правда? — невинно поинтересовался мальчик, помахивая перед султаном Гарибы свитком. — Да, милый братец? Пока ты так весело разбираешься с султанатом Яммы, тебе стоило получше следить за своими подземельями… и тайниками…

— Да заберёт тебя шайтан! — выдохнул колдун, натыкаясь на стену и подаваясь вперёд.

— Сам катись к Вадду, — отозвался Насим, протягивая к нему руки. — Мы в прошлый раз так и не решили, кто из нас могущественней. Нет, хумай вне конкуренции, но мы же с тобой люди, брат, а это намного величественней. Все эти джины, боги, духи — лишь пытаются быть похожими на нас, людей. У них неплохо получается, но нет страсти.

Колдун ослабился, шагая к нему.

— А ты всё такой же философ, братец. Похоже, даже рабству не под силу избавить тебя от этой вредной привычки. Ну что ж, горбатому к Вадду дорога, — и ударил волной чёрной тени, разрезавшей комнату напополам, а вместе с ней и башню.

* * *