– Я бы сам!

– У тебя только пистолет, пули береги! – огрызнулся Эвион, разрезая сразу четыре коричневых корня одним махом.

Мантикора отшвырнула единорога в их сторону. Лошадь, спотыкаясь, хромой рысцой побежала дальше; следы от когтей кровоточили, из них по белоснежной, изрядно запачканной шкуре струились серебряные струйки.

– Пригнитесь! – рядом с ними возник Гави, направив нож вперёд.

Оба разом обернулись: разъярённая мантикора, чья грива приобрела оттенок ещё насыщеннее прежнего, глухо рыча, шла на них. Единорог отчаянно звал на помощь.

– Готово! – Эвион отпрыгнул от корней.

– Поздно. – Хет направил на хищника пистолет и… – Чёрт!

– Чего ты ждёшь?! – Гави начал раздумывать, стоять тут с ножом или бежать без оглядки.

– Патронов нет…

– Не, я так умирать не хочу… – Гави, не сводя глаз со зверя, начал медленно отходить назад.

Морда мантикоры – озверевшее лицо получеловека-полульва, изменённое природой почти до неузнаваемости, сморщилось, зубы обнажились до дёсен. Голодный зверь издал рык и вдруг затормозил в полупрыжке, присев к земле. Позади Хета, Эвиона и Гави словно горох по полу рассыпался: бесчисленное количество копыт топтали чёрную землю.

Гави обернулся и тут же припал к земле: над ним пролетел единорог, другой, не раненный. За ним бежали ещё несколько. Пострадавший конь к тому времени уже скрылся в чаще.

Мантикора ощетинилась и, рыча, припустила в противоположную сторону от единорогов, опасно вздёрнувших вверх рога.

– Во дают… Услышали таки зов… – Гави всё ещё держал нож, будто сейчас из-за дерева выскочит ещё одна мантикора и кинется на него.

– Господи, спасибо! – Эвион, чуть дрожа, встал и, посмеиваясь, пошёл дальше. – Ничего себе…

– Дурацкий лес. – Хет на прощание пнул корни и побрёл следом.

Постоянно оглядываясь, они брели к светлому сполоху вдалеке. Все шли молча, обдумывая произошедшее с единорогом и мантикорой. Они понимали, что спасло единорога – поддержка других. И каждый поклялся всегда прийти другу на помощь, не бросить на съедение одного. Как ни забавно было Хету, как ни удивительно чувствовал себя Гави, как ни разделялся во мнениях насчёт себя Эвион, но все они понимали: судьба не зря показала противостояние хищника и жертвы. Жертва есть жертва, когда позади неё пустота. Когда же из этой пустоты появляются надежда и опора, племя, встающее на защиту, хищник обращается в жертву, а жертва – в хищника.

***