– Скучно стало в этом доме. – вдруг отняла от сестры руки Айса. – Даже несмотря на все наши усовершенствования, жить тут до невозможности одиноко. – Айса вновь повернулась к окну. – Сестра, прости, но… У тебя есть Этрих, я же осталась одна. Я всегда считала, что семья не для меня, но что-то переменилось…

– Вижу. Раньше ты не осуждала нашу жизнь. Тебе нравилось её мерное течение.

– Со мной был Борис…

– Он никогда не был с тобой. Он жил ради выгоды, ради себя, стал машиной для убийств. А ты была ему не нужна. Хет же не знает цены жизни. И он опять не твой вариант. Тебе нужен тот, кто будет ВЕЧНО с тобой. Хет ветреный и смертный. Полу-эльф не сможет стать вампиром и умрёт при малейшем контакте с нашим ядом. Да и ты для него бесперспективна в плане семьи.

– Мужчина и женщина – вот семья.

– Вы можете любить только на расстоянии. Кто знает, сможешь ли ты себя контролировать? – королева отошла от сестры к дверям. – Я не смогла себя остановить, и Этрих стал вампиром из-за моей несдержанности.

– Из-за твоей любви.

– Ты романтичная, дорогая Айса. – любяще улыбнулась ей королева и открыла двери. – Хочешь – иди за ними. Ты успеешь их нагнать, скорей! Если ты его любишь…

– Потому я и останусь. – Айса отвернулась от сестры. – Иначе я погублю его.

Хет всю дорогу надеялся, что карета попадёт в яму и отлетит колесо, что Лайон откажется везти их, что Тео, в конце концов, струсит, и Лагора, встав на сторону оборотня, решит вернуться, и они отправятся дальше не через Ригену, а поплывут по морю Нарея на чём-нибудь, сотворённом вампирами. Но ничего не происходило, никто не протестовал, никаких ям не попадалось, и вернуться в замок было уже невозможно. Лагора и Гави дремали, прижавшись друг к другу и сплетя пальцы рук. Эвион, нахмурив лоб, разглядывал браслет и, наверное, звал мысленно Айолу. Тео сидел у дверей и принюхивался к воздуху снаружи. В карете было одно длинное маленькое решетчатое окошко сверху, но Хету не хотелось смотреть на ясное небо и листву. Ему хотелось забыться.

Ощущения противоположные ему испытывал Тео. Оборотень жаждал приключений. Хоть он и побаивался, но уже убедился, что испытывает нетерпение более сильное, чем страх. Преуспев в подмене понятия «страх» на «страшно хочу», он твёрдо решил, что готов ко всему. Сидя у дверной щели, он вынюхивал признаки опасности в спокойном лесном воздухе, чтобы подразнить себя.

Эвион же погрузился в мысленную беседу с Айолой. Он беспрестанно звал её, задавал ей вопросы, но не слышал долгожданного тихого голоса. Весь день он думал, что с ней, но она молчала. Потом юноша поправил повязку на плече и попытался детально вспомнить момент разделения Айолы с ним. Могла ли она подставить себя под саблю, чтобы защитить его? Она же знает, что всего лишь дух… Айола настолько беспокоилась за него, что несознательно преодолела барьер между мирами духов и живых?..