Еда потеряла вкус. Но положить вилку и нож я не смела, так и держала на весу. Если попробую, дребезжание о край тарелки выдаст, что у меня дрожат руки.

Хуже всего, что отчасти он прав. От его откровенного взгляда, от голоса с чувственными модуляциями внизу живота тяжелело и ныло. Разумеется, он использовал магнетизм. Я знала это наверняка и всё равно поддалась. Против воли и своих природных склонностей. Будто я не человек, а собака, пускающая слюну по команде. Меня передёрнуло от стыда и отвращения к себе.

— Что? — усмехнулся Дитмар. — Побежите жаловаться Эжени?

Бежать — этого мне хотелось больше всего. Но он увяжется следом и, как только мы окажемся в безлюдном месте, никакие запреты его не остановят.

— Нет, — я заставила себя взглянуть ему в лицо. — Она и так знает. У каждого из вас своя роль. Она добрый следователь, вы — злой.

Дитмар лениво рассмеялся.

— Вот кем вы меня видите — злодеем? А может быть, я единственный человек на свете, которому вы интересны не как ключ к неиссякаемой энергии, а как женщина. Впрочем... Жюстен рассказал вам древнюю байку о королеве-заступнице? Помните, как они с королём дали начало источнику? Наши аналитики считают эту часть легенды первобытным варварством безо всякой научной подоплёки. Но кто знает, вдруг мы с вами сумеем их удивить? — он развязно подмигнул, и моё сердце ухнуло в желудок.

— Вы побледнели. И ничего не едите. Говорят, у девушек от любви пропадает аппетит и портится цвет лица. Советую превозмочь себя и хорошенько подкрепиться. Мне в постели не нужна анемичная немочь.

Он широко улыбнулся, блеснув крепкими белыми клыками, потом вдруг наклонился вперёд, сделал страшное лицо:

— Рррам!

От неожиданности я отшатнулась, приборы громко звякнули о тарелку.

Мажисьер тихо рассмеялся, а в следующий момент с ним произошла разительная перемена: лицо разом осунулось, брови дрогнули и тоскливо выгнулись, в глазах, в этот миг тёмно-фиолетовых, проступила горечь. Я не поняла, как в его руке оказался гиацинт, белоснежный, в капельках росы, такой трогательно хрупкий и пахнущий так нежно, что грудь стеснило. Дитмар поставил цветок в мой стакан с фруктовой водой, улыбнулся тихой печальной улыбкой и направился к выходу.

А я сидела над остывшим омлетом до тех пор, пока не пришла Жюли, которая должна была отвезти меня к источнику мудрости. Мы условились, что она подъедет к входу и подождёт, пока я спущусь. Но меня не было слишком долго, и Жюли отправилась искать в столовой.

Конечно, она отметила и недоеденный омлет, и мой жалкий вид.

— Вам нездоровится? — спросила осторожно. — Или что-то случилось?