— Ничего. Просто я не хочу ходить по посёлку одна.

И всё. Жюли — удобная собеседница. Ей можно ничего не объяснять.

26.1

26.1

Сира Синнет устроилась на нагретой солнцем каменной скамье почти у самой воды и жестом предложила мне сесть рядом.

— Всё это для вас ново и странно, — заговорила она своим грудным голосом. — А я здесь с рождения и не знаю другой жизни. То есть знаю, — рот её дрогнул в полуулыбке. — Видела на картинках, на экране... А главное, здесь, — она указала на переливающуюся гладь пруда. — И здесь, — рука её взлетела к голове, легко коснулась лба.

Сильная рука, красивая, с узкой кистью и длинными пальцами. Наблюдать за Сирой было любопытно: двигалась она по-мужски угловато, но с какой-то звериной плавностью и почти бесшумно, будто дух леса.

— Вы родились здесь? — спросила я. — И никогда не выезжали с полигона... в большой мир?

— Вас это ужасает? — она улыбнулась шире. — Наверное, если бы я выросла в вашем большой мире, то жалела бы о том, чего лишилась. Но мой мир — здесь, и в нём есть всё, что мне нужно. Я даже за ворота редко выхожу. Не думайте, мне никто не запрещает. Наследники... простите, мажисьеры... следуют принципу минимально необходимого принуждения. Так они это называют. Если вы приняли их правила, вам дают максимум свободы — в рамках этих правил. Добровольное или почти добровольное сотрудничество гораздо эффективнее подчинения из страха.

Я вспомнила гудящие провода, ошейники на тощих волосатых шеях, стрекала в руках охранников и безысходное мучительное: у-у-у-у...

— Но к оборотням этот принцип не применяется.

Прозвучало резко, и лицо Сиры затвердело.

— Перевертени, — произнесла она медленно и тяжело. — С ними у наших добрых хозяев старые счёты. Но прежде всего это вопрос власти. Вы же понимаете, что власть Магистериума держится на кристаллах. Да, наследники и без кристаллов остаются силой, с которой могли бы тягаться разве что...

Она оборвала себя и бесцветно усмехнулась.

— Кто? — не выдержала я. — Что значит — старые счёты? И почему вы называете мажисьеров наследниками?

Сира повернулась и посмотрела мне прямо в глаза:

— Об этом мы сейчас говорить не будем. Я вас почти не знаю, и мне неуютно. Я не могу доверять человеку, которого не успела как следует узнать.

Она перевела взгляд на воду. И явно не от смущения.

Мы сидели у холма, под которым рождался загадочный источник мудрости. Струи его, выходя из множества щелей и стекая по каменной стене, сливались в сплошной журчащий искрящийся занавес. У водопада вскипали волны, но быстро гасли, теряя силу, и только ветерок зыбил блестящую гладь. В зеркале пруда отражались небо, облака, деревья и тени от крон. Качались ветви, колыхались отражения, свет и тьма вели вечную войну на поверхности воды...