— В следующий вторник в это же время подходите, — добавил профессор. — И надеюсь, у вас уже будет вторая половина расчётов, чтобы начать работу над выводами.

— Подойду, — кивнула я, направляясь к выходу. — До свидания.

В голове настойчиво билась всего одна малоприятная мысль: подойду, если доживу. И я слишком увлеклась ей и остальным саможалением, настолько, что столкнулась в дверях с Оливией Беринг.

— Минуту, София, — попросил профессор, пока я приходила в себя и подбирала слова, чтобы извиниться. — Задержитесь пока. И дверь закройте, пожалуйста.

— Я тогда подожду… — начала Оливия, но закончить не успела.

— Нет, останьтесь пожалуйста тоже, — перебил профессор.

Оливия пожала плечами, прошла в кабинет и уселась на стул у окна. Я закрыла дверь и встала рядом, прислонившись к стене и отгородившись папкой с дипломом. Нет, мне было интересно, для чего меня попросили остаться тут третьей лишней. Но в то же время я чувствовала себя не в своей тарелке и очень хотела поскорее сбежать. И общее молчание совсем не помогало с этим желанием справиться, скорее уж наоборот.

Профессор молчал, преувеличенно внимательно разглядывая клавиатуру. Я наблюдала за ним боковым зрением, столь же усердно делая при этом вид, что разглядываю корешки книг в шкафу. Догадаться, что происходит, было не бог весть как трудно: некий разговор требовал рассекретить некие отношения, и вот теперь уважаемый профессор пытался решить, стоит ли это делать. Лично я помогать ему не собиралась, это было бы как минимум не вполне корректно с моей стороны, потому первой не выдержала Оливия.

— Чего ты хотел? — спросила она, закидывая ногу на ногу и подаваясь вперёд.

— Спросить, ты ли рассказывала мне о человеке по имени Клод Брэн.

— Я, — кивнула Оливия, очевидно удивлённая таким вопросом. — А к чему ты вдруг о нём вспомнил именно сейчас?

— Есть мнение, что это он организовал музейную кражу. И не только её.

— Мнение?

— Он однозначно соучастник, — не выдержав, вмешалась в диалог я. — Трудно пока сказать, организатор ли. А кто он такой?

— Да если бы знать, — недовольно скривилась Оливия. — Его в своём письме упоминал отец. Просил не доверять, не заключать сделок и всё такое, но не удосужился объяснить, почему. Может, и сам не знал. Даже скорее всего.

Я невесело усмехнулась. Чтобы такому довериться, нужно или полным идиотом уродиться, или спятить. Смею надеяться, со мной не случалось ни того, ни другого. И всё же сделку он предложил именно мне, и я приняла её условия. Почему так? В смысле, не почему приняла — тут как раз всё ясно. Но почему мне?