«Папин новый клиент закинул его за две секунды до вашего приезда».

Он знал Джозефа. Знал, где мы живем.

— Я убью его.

Я проговорила эти шокирующие слова так тихо, что не была даже уверена, что сказала их вслух. Я не была даже уверена, что так подумала, пока Ной не посмотрел на меня.

— Нет, — осторожно сказал он. — Мы отправимся в суд, найдем твоего отца и сделаем так, что процесс продолжится. Мы расскажем ему, что произошло. И он бросит дело.

— Слишком поздно, — сказала я. Слова замерзали на моем языке, вес их меня изнурял. — Суд кончается сегодня. Судья выходит — и все кончено.

Ной покачал головой.

— Я звонил. Они еще не закончили. Мы можем успеть, — сказал он, метнув взгляд на часы на приборной панели.

Я перевернула газету, рассматривая ее, а мои темные мысли тем временем росли, ширились и поглощали любую возможную альтернативу.

— Те, из-за кого в газету просочились эти фото, поступили так, чтобы повлиять на судью. Они поступили так, потому что мой отец… Потому что Ласситер выигрывает дело. Его должны будут оправдать. Его должны будут освободить.

Я не могла позволить, чтобы это произошло.

Но смогу ли я и в самом деле предотвратить такой исход?

Я желала смерти Джуду — и он погиб. И я убила Моралес и хозяина Мэйбл, представляя себе, как она давится, а он разбивает голову. Меня затошнило, когда я подумала об этом, но с трудом сглотнула и заставила себя вспомнить и попытаться понять — чтобы, если потребуется, можно было проделать такое снова. Рухнувшее здание, анафилактический шок, раненая голова — таковы были причины смерти. Я же была действующей силой.

Голос Ноя резко вернул меня в настоящее:

— Здесь что-то очень, очень не так. Я это знаю, вот почему я приехал за тобой. Но у нас нет ни единого чертова намека на то, что происходит. Мы должны добраться до здания суда и поговорить с твоим отцом.

— А потом? — глухо спросила я.

— Потом мы дадим показания о похищении Джозефа, и Ласситеру предъявят обвинение.

— И он снова будет выпущен под залог, как и сейчас. И какие показания мы можем дать? — спросила я, повышая голос.

Я не собиралась говорить — думать — о своих недавних словах, но меня охватил сумасшедший подъем. Адреналин хлынул в мои вены.