— И тогда мы поняли, что все не так просто, — вновь заговорил монах. — Мы больше не могли тянуть и потчевать тебя тем, что поиски не дают результатов. Рано или поздно ты бы заподозрил, что что-то здесь не так. Не ты, так Рейнел.

— И вы подсунули мне труп.

— Да, — подтвердил волшебник мои догадки, — мы знали, что ты долго не усидишь на месте и придешь сам. Нам оставалось только приготовить тело и ждать твоего появления. А когда ты пришел, я накинул на мертвеца иллюзию.

— И я купился.

— И ты купился.

— Боже мой, — вдруг спохватился я, — надеюсь, вы никого для этого не убили? Где вы взяли труп?

Мельвидор покачал головой:

— Это был бродяга, умерший естественной смертью. После того, как показали тебе, мы похоронили его по всем правилам.

— И на том спасибо, — вздохнул я. — После этого вы общались с Эриданом?

— Нет.

— Мы поддерживали тебя совершенно искренне, — сказал монах. — Мы поняли, что ты можешь быть не спасением Эридана, ты можешь стать спасением Карадены.

— Как пафосно, — я поморщился.

— Но это правда. Мы не могли сказать тебе правду, потому что твоя реакция в любом случае была бы такой, какой была: ты захотел бы вернуться.

— А вы не подумали, что я еще на самом деле мог вернуться тогда? — спокойно поинтересовался я, теперь это уже не имело значения. — Пока мне еще не было до Карадены дела, пока я не отправил на смерть несколько десятков людей. Ведь тогда еще я мог вернуться и зажить прежней жизнью. Вы бы искупили свой грех и вернули все на свои места.

Мельвидор поднял на меня глаза.

— Ты имеешь право нас ненавидеть, — тихо сказал он. — Но Карадена гибла на наших глазах. А ты с каждым днем все больше соответствовал тому, каким должен быть принц. Мы променяли совесть на надежду.

Ненавидеть? Да, мне казалось разумным, что я должен их ненавидеть. А еще лучше отомстить. Выгнать их из столицы, или вообще из королевства. А может, и вовсе, казнить, чтобы не осталось свидетелей, что я самозванец.

Это было бы логичным поступком. Весьма. И, судя по смиренно опущенным головам, чего-то подобного они от меня и ждали, готовые принять любой приговор, который я вынесу.

— Я вас не ненавижу, — признался я. — Надо бы, но почему-то не могу, — оба вскинули глаза, не веря своим ушам. — Мне все еще больно, я чувствую себя преданным. Но я не могу обвинить вас во всем, что со мной произошло. Да, вы лгали, но я сам согласился сыграть принца, вы не пытали меня, не шантажировали, не тащили силой. Я согласился сам. Пусть, я не знал всех обстоятельств, но вы спрашивали моего согласия, и я его дал совершенно добровольно.