Она все еще не понимала.

— И что? Неужели не может он спустя столько времени, наконец, признать, твое положение и перестать строить козни?

— Это Холдер-то? — фыркнул я. — Очень смешно.

Эйнира покачала головой.

— Я тоже не настолько наивна, чтобы полагать, что человек способен переродиться и из подлеца и интригана стать белой овечкой, но, мне кажется, на этот раз ты ищешь заговор там, где его нет.

Я вздохнул, мои плечи опустились.

Может быть, она права, и у меня самая обычная паранойя на почве стресса и усталости? Но Холдер.... Чтобы Холдер мне улыбался...

— Иди ко мне, — Эйнира подвинулась ко мне на постели и обняла со спины, положила голову на плечо. — Тебе нужно отдохнуть. Просто выспаться, а решать дела завтра.

— Утро вечера мудренее? — усмехнулся я, действительно расслабляясь.

— Поговорка твоего мира?

— Что-то вроде, — вдаваться в подробности не хотелось. — Может быть, ты права, и я драматизирую, — окончательно сдался я, снова забрался под одеяло и закрыл глаза.

А ведь говорила мне мама, никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня...

Но мы все мудры задним числом.

Утро, как и планировалось, прошло в Зале Советов, где я подробно изложил министрам исход своих переговоров с императором Георгом. Хотя как подробно? О нападении принца Дамиана я умолчал, дабы не компрометировать, возможно, будущего монарха Правобережья, с которым мне придется сотрудничать.

Пришлось выдумать историю о безымянных разбойниках, в стычке с которыми погибли наши солдаты. По моей версии, люди императора спасли меня, после чего мы просто гостили в столице, а Георг из чувства вины и стыда за действия своих подданных пошел на уступки и мы смогли обсудить новые условия уже существующих договоров и заключение новых.

Министр торговли Шааген пришел в настоящий восторг, когда я показал ему проект составленного договора. По его словам, Союз Правобережья еще никогда не шел на такие уступки ни с одними соседями, и предложенные нам пошлины на импорт и экспорт были не просто выгодными для нас, а по-настоящему щедрыми.

Шааген забрал себе привезенные мной бумаги, смотря на них как на несметные сокровища, и обещал проработать в них каждое слово и только после этого вернуть для подписания.

Остальные министры отнеслись к моему рассказу с подозрением, но без особых возражений. В любом случае, всех радовала мысль, что воинственный император не имеет к нашему королевству претензий и настроен на дружественные отношения обоих государств.

Совет закончился только после обеда, и я вместе с Реем отправился поговорить с семьями погибших за меня людей. Семнадцать павших в бою воинов, и семнадцать семей, матери, лишенные сыновей, овдовевшие женщины, осиротевшие дети...