— А чашка? Ты забрала чашку?

— Нет. Я не могу туда вернуться. Теперь я убийца! Чем я лучше его?

— Ты лучше. — Замирая от недозволенной нежности, Аким погладил ее по волосам. — Иди в дом, Наталья. Я все улажу.

Он уладил. Ради Натальи он пошел бы даже на преступление, а тут такая малость.

Савва лежал у ног статуи, жалкий, с перекошенным от ужаса лицом. Что он увидел перед смертью? Какие демоны восстали из преисподней, чтобы забрать его с собой? Этого не узнать никогда, да и нужно ли?!

Аким едва удержался от того, чтобы не пнуть поверженного врага, остановился в самый последний момент, испугался, что такой недостойной местью уподобится тому, кого ненавидел все эти годы.

В павильоне было холодно, казалось, даже статуи мерзнут в этом мертвом морозном царстве. Урания, еще незавершенная, но уже узнаваемая, смотрела на Акима с укором, точно злилась из-за того, что теперь ей никогда не наполниться жизнью, не вдохнуть полной грудью, не сойти со своего постамента.

Аким поднял с пола молоток, взвесил в руке, всматриваясь в знакомые черты. Урания была божественно красива, едва ли не красивее остальных муз. После смерти Саввы Стрельникова в красоте ее больше не было угрозы, а у Акима не нашлось сил уничтожить такое чудо… Достаточно просто спрятать статую, убрать в такое место, где Наталья не увидит ее никогда. Он потерял Наталью, но Урания останется с ним до скончания дней.