Вероника выскользнула из теплой постели, когда звезды подсказали ей, что уже полночь. Уставший Валери крепко спал и даже не пошевельнулся, когда она вышла из спальни и пробралась по коридору к лестнице на чердак. Уна последовала за ней. Комнаты для прислуги находились на первом этаже в дальней части дома, что давало им доступ к саду, гаражу и кухне. Только у Ханичерча была комната на втором этаже, но она находилась там же, чтобы тот мог присматривать за слугами.

По просьбе Валери Вероника спрятала корзину на чердаке среди сундуков, перевязанных шпагатом картонных коробок, старой мебели и потертых саквояжей. Сейчас она поднялась по ступенькам и не включала свет, пока собака тоже не оказалась в комнате. Заперев дверь, Вероника дернула за шнур, который вел к обычной лампочке. Она зажглась, осветив пыльное, захламленное пространство. На всякий случай Вероника подставила стул к двери и достала корзину из тайника. Уна наблюдала за ней из тени.

У нее не было ничего, чтобы наложить заклятие: ни воды, ни трав, ни соли, ни свечей. Вероника не осмеливалась собирать подобные вещи после того, как дала обещание Валери. Она уже долгое время не соблюдала саббатов – ни больших, ни малых. Она не заглядывала в хрустальный шар с того момента, как Валери его нашел.

Шар мог дать или не дать ответ, но нужно было хотя бы попытаться.

Вероника развернула его и положила на деревянный пол. Потом опустилась на колени, обхватила его руками и негромко заговорила:

Вглядываясь в шар, она произнесла это заклинание трижды по три раза.

Ничего. Шар, который раньше оживал, когда она находилась поблизости, иногда сам по себе теплился светом, привлекая ее внимание, показывал ей души предков, управлял ее робкими шагами, когда не у кого было спросить совета, теперь не откликался. Его поверхность выглядела потускневшей и мутной, и ничего не сияло внутри.

Вероника ждала, с грустью глядя на шар.

– Я не хотела отказываться от колдовства, – бормотала она, – но Валери умолял меня… У него было так много потерь, столько боли… Я подумала, что нужно поддержать его. Он так беспокоился…

Ее тихий шепот, казалось, пронизывал пыльный чердак. Вероника не знала, к кому она обращается. Наверное, ко всем женщинам, когда-либо владевшим шаром, взывавшим к нему, надеявшимся на него.

Она вспомнила Олив, Роуз и Елизавету и то, как на шабаше шар буквально пылал внутри. Конечно, тогда у них были травы, соль, свечи и все, что предписывалось гримуаром.

Вероника не знала, что делать. Конечно, в гримуаре должно быть заклинание плодородия, но его трудно читать даже при хорошем освещении, а на чердаке об этом не могло быть и речи. Она не осмелится принести книгу в спальню или куда-то еще, где Валери заметил бы ее и понял, что она нарушила обещание.