Кьеран смотрел на него сверху вниз, и его серебряный и черный глаза были словно ночное небо.

– Я люблю тебя, – сказал Кьеран. – И я дал слово. Но если меня так и будут постоянно унижать и отсылать прочь, я за себя не отвечаю.

Марк заправил за ухо Кьерану выбившийся локон. Волосы скользнули у него между пальцев тяжелым шелком.

– Я позабочусь, чтобы они обращались с тобой уважительно. Им просто надо к тебе привыкнуть.

Глаза Кьерана сверкнули.

– Я не сделал ничего такого, чтобы заслужить их недоверие.

Ох, сделал, – подумал Марк. – Еще как сделал, и все, кроме тебя, прекрасно об этом помнят.

– Они помогли мне тебя спасти, – сказал он вместо этого. – Не будь неблагодарным.

Кьеран улыбнулся.

– Я лучше буду думать, что это только твоя заслуга. – И он склонился, уткнувшись носом Марку в шею.

Марк прикрыл глаза; он чувствовал, как собственные ресницы щекочут ему щеки. Он чувствовал, как переместился на нем вес тела Кьерана. Кьеран пах океаном, как и всегда. Марк вспомнил холм на зеленой равнине, каирн из влажных камней, и как они с Кьераном скатились к его подножию. Руки в его волосах, и на теле – когда к нему так долго не прикасались… Его бросало то в жар, то в холод. Кем для него был Кьеран? Кем он был для Кьерана? Кем они вообще всегда были друг для друга?

– Кьер, – произнес Марк. – Послушай…

– Не время для разговоров, – проговорил Кьеран и принялся целовать Марка легкими, как перышко, губами – сперва в шею, затем дальше, следуя за биением пульса, потом в подбородок и, наконец, в губы.

Этот миг длился как вечность – миг, когда Марк падал в бездну разбивающихся на осколки звезд. Губы Кьерана были прохладными и мягкими, и на вкус они были как дождь, и в темном, сломленном месте на самом дне неба Марк вцепился в него изо всех сил.

Он запустил пальцы Кьерану в волосы и сжал руку, и услышал, как Кьеран хрипло выдохнул ему в губы. Он крепче прижался к Марку, а затем его пальцы скользнули ему за шею – и взялись за цепочку, на которой висела эльфийская стрела.

И это было словно грубое пробуждение ото сна. Марк перекатился набок, утянув за собой Кьерана, так что теперь они лежали на кровати рядом. Это движение прервало их поцелуй, и Кьеран уставился на него – наполовину ошеломленно, наполовину досадуя.

– Миах, – произнес он. В устах Кьерана это имя звучало как обещание ласки, как приглашение к невообразимым наслаждениям фэйри.

– Нет, – сказал Марк. – Не называй меня так.