– Вы имеете в виду, что ему нужно больше энергии для распространения этих заклятий? – уточнил Джулиан. – Тех, с которыми ему помогал Малкольм? Которые обнуляют магию Сумеречных охотников?

– Я имею в виду, что ваша магия – ангельская по своей природе, – сказал Магнус. – Она исходит из света, жизни и энергии. Противоположностью является Шеол, ад, как вам будет угодно. Отсутствие света и жизни. И всякой надежды. – Он кашлянул. – Когда Совет проголосовал за Холодный мир, они голосовали за эпоху, которой никогда не существовало. Точно так же, как и Когорта жаждет вернуть все к утраченному золотому веку, когда Сумеречные охотники ходили по земле как боги, а простецы и обитатели Нижнего мира преклоняли перед ними колени.

Все смотрели на него во все глаза. Такого Магнуса Бейна люди видят нечасто, подумал Джулиан. Магнуса, которого покинули жизнерадостность и привычный оптимизм. Магнуса, который припоминал всю тьму, что повидал за века: смерти и утрат; того самого Магнуса, которого Джулиан видел в Зале Соглашений, когда ему было двенадцать, который тщетно молил Совет не принимать Холодный мир и знал, что они его примут.

– Король хочет того же. Объединить два королевства, что всегда были независимы – но в его воображении они некогда были едины. Мы должны остановить Короля, но в каком-то смысле он поступает именно так, как поступила бы Когорта. Так, как, остается надеяться, не поступил бы Конклав.

– Ты хочешь сказать, – спросил Джулиан, – что это возмездие?

Магнус пожал плечами.

– Это буря, – сказал он. – Будем надеяться, что мы сумеем ее остановить.

26 Тенью осенен

26

Тенью осенен

Эмма сидела на кровати у Кристины и расчесывала подруге волосы. Она начинала понимать, почему, когда она была маленькой, мама так любила ее расчесывать: было что-то странно успокаивающее в том, как скользили сквозь пальцы гладкие темные волосы, в монотонных движениях щетки.

Это успокаивало боль у нее в голове и в груди – ту, что ощущалась не только как ее собственная, но и как боль Джулиана. Она знала, как тяжело ему было проститься с Тавви, даже для собственного блага Тавви, и чувствовала внутри пустоту там, где Джулиан сейчас расставался с самым младшим своим братом.

В обществе Кристины было полегче. Кудахча над Кристининым запястьем и втирая в красную метку от связующей руны крем простецов под названием «Савлон», Эмма выложила без утайки все, что произошло в Корнуолле. Кристина охала и жаловалась, что мазь щиплет, а потом вручила Эмме расческу и велела ей заняться чем-нибудь на самом деле полезным.