– Так как, помогает что-нибудь с заклятьем? – спросила Эмма. – Ну, то есть если бы Марк сейчас вошел и лег прямо на тебя, болеть бы перестало?
– Да, – приглушенно ответила Кристина.
– Ну, с его стороны невежливо этим пренебрегать, так я скажу.
Кристина тихонько простонала что-то вроде «Кьеран».
– Точно, Марку же всё еще нужно притворяться, что ему есть дело до Кьерана. Думаю, лежание на тебе не слишком этому поможет.
– Ему есть дело до Кьерана, – сказала Кристина. – Просто… мне кажется, ему и до меня есть дело. – Она обернулась к Эмме и взглянула на нее большими темными, встревоженными глазами. – Я с ним танцевала. С Марком. И мы целовались.
– Это же хорошо! Это же хорошо, да?
– Было хорошо, но потом пришел Кьеран…
– Что?
– Он не сердился, просто сказал Марку, что тот должен танцевать лучше, и потанцевал со мной. Это было всё равно что с пламенем танцевать.
– Ого, сексапильные странности, – заметила Эмма. – Может, даже больше сексапильных странностей, чем мне бы хотелось.
– Это не странности!
– Странности, – отрезала Эмма. – Ты прямым курсом движешься к фейскому тройничку. Или к войне, или типа того.
– Эмма!
– Горячий фейский тройничок, – весело объявила Эмма. – В старости смогу рассказывать, что была этому свидетелем.
Кристина застонала.
– Ну ладно. А что у вас с Джулианом? У вас есть план, что делать после того, что было в Корнуолле?
Эмма вздохнула и отложила расческу. Это была прелестная старинная викторианская щетка, оправленная в серебро. Эмма гадала, была ли та в комнате, когда туда поселилась Кристина, или подруга нашла ее где-то еще в Институте. Комната Кристины в Лондоне уже несла на себе приметы ее личности – фотографии почистили и повесили ровно, Кристина где-то добыла яркое покрывало на кровать, а нож-бабочка висел у камина на новеньком крючке.
Эмма принялась заплетать Кристине косы.
– Плана у нас нет, – сказала она. – Всё как всегда – мы вместе и чувствуем себя непобедимыми. А потом до нас начинает доходить, что нам по-прежнему предстоит делать всё тот же выбор, и снова куда ни кинь, всюду клин.