Мэчитехьо смотрит на меня ― остро и, кажется, понимающе. Подняв ладони, он вдруг снова начинает творить сгусток энергии, ярко-голубой. Я наблюдаю, почти не видя, не понимая смысла колдовства, кусая губы. Молчат и другие. Наконец вождь, шагнув ко мне, велит:

– Рисуй знак перемещения. Прямо здесь, этим сиянием, и, может, Две Стороны откроют путь. У меня нет волшебства мощнее: это сила бури. Мы многое сможем вместе теперь, ― слабая улыбка, ― когда ты настоящий светоч. Помни об этом.

Хватит ли сил двух смертных, чтобы сломить врата, возведенные небом? Не уверен, но те, кого я не могу подвести, оживились надеждой. Руки Эммы и Мильтона ― на моем плече, рука Джейн ― на плече Мэчитехьо, спокойно и без тени сомнения глядящего мне в глаза.

– Ну же, иши. Ну же, Дикий Кот. Пора в Лунные Земли.

Он, так долго бывший моим врагом, почему-то верит: я не сдамся. И я не сдаюсь. Чужая магия жжется колючими разрядами, но поддается касанию, словно разлитая краска. Я оставляю в воздухе первую светящуюся черту символа, который уже рисовал для священника.

И мир вокруг начинает дрожать.

3 Вернувшиеся

3

Вернувшиеся

[Винсент Редфолл]

[Винсент Редфолл]

Бойня по всей улице, от участка до католической церкви. Не прекращается, хотя многие из нас, как и многие из них, уже не на ногах. Цепочка трупов тянется по пыльной дороге, расцвеченной кровавыми пятнами, усыпанной яркими перьями и сломанным оружием. Твари ― те, у кого нет крыльев, ― давно не летают. Я заметил, что, пару раз коснувшись земли, они почему-то теряют эту способность. Мы стали сбивать их, надеясь уровнять силы. Но нас теснят.

Такого не было даже в Лето Беззакония, никто открыто не сражался с Псами до последней ночи. Уличные побоища случались разве что в войну, когда Оровилл раскололся, как и вся страна, на янки и джонни. Южан было меньше, но бились они свирепо. Так же как обрушившийся с неба легион.