– Пора. ― Великий тихо обращается к застывшим чудовищам. ― Вернитесь, вы нужны, и были нужны всегда. Домой, мой народ. Если вы выберете это сами.

Вы… не оставите меня?

Он поднимает руку и возвращает тем, кого назвал подданными, способность двигаться. Пылают их глаза, и во взглядах слишком много тоскливой, не человеческой, но и не звериной пустоты. Они понимают больше, чем я. Некоторые смотрят вниз, на трупы и разрушенные здания. А потом бросившийся на меня волк вдруг воет, запрокинув голову; другие поддерживают его ревом, и вся стая, смерть, заключенная в десятки огромных тел, сорвавшись с места, мчит прочь. Они исчезают за небесным знаком, в неизвестности. Все до одного.

Мильтон Адамс просит о чем-то Райза, и тот, кивнув, вновь плавно взмахивает рукой. Доктор спускается на дорогу, отряхивает одежду, как если бы просто пережил тряскую поездку в дилижансе. Он спешит к распростертым телам, ища живых. Конечно, он будет делать то, что считает первым долгом, из каких бы странных мест только что ни вернулся, какие бы странные вещи с ним ни случились. Это почти успокаивает. Я даже улыбаюсь, вытирая окровавленное лицо. Вокруг снова движение и шум: горожане встают с земли, помогают друг другу, проверяют оружие, тревожно переговариваются. Дэйв рядом шумно сморкается и зовет отца.

Никто не глядит вверх, будто там ничего не произошло и не происходит. Никто, кроме высунувшегося из-за баррикад Нэйта и меня. И лишь мы видим, как девушка в доспехе ― та, что говорила вместе с вождем, та, что держала меч, невеста, ― камнем падает вниз.

[Эмма Бернфилд]

[Эмма Бернфилд]

Каждое слово Злого Сердца, каждое слово Амбера и Джейн было ясно слышно, далеко разносилось в ночном безмолвии. Слова-птицы летели не только над Оровиллом; они мчались и назад, на Ту Сторону, где в Форте сияющий знак видели экиланы, а над лесом ― повстанцы. Слова всюду находили путь. Это делало их необратимыми.

Джейн уйдет, ― билось в голове. А горожане ничего-ничего не поймут. Они слышат, но забудут, видят, но не смогут описать. Они расскажут о господнем гневе, о демонах, о бойне, не менее страшной, чем сражение с Диким Псами. А моя сестра останется мертвой для всех, кроме меня. Мы даже обменялись одеждой, прежде чем отправиться сюда: Джейн снова рыцарь, а я надела то, в чем ее хоронили, и задохнулась от запаха полевых цветов в тяжести венка.

Я чувствовала: наши минуты утекают. Едва отзвучит то, что должно, едва сгинут живые «звери», едва исчезнут те, что лежат мертвыми среди людей, ― все кончится. Сестра покинет меня. Я обниму ее в последний раз, поцелую, прошепчу, чтобы берегла себя, и потеряю вновь, ведь Двух Озер больше нет, род Кувшинки угас. Элилейя была юна, она не оставила детей. А Амберу и вождю слишком тяжело далось колдовство, чтобы когда-либо повторить его.