– Джейн, милый Сэм. Я всего лишь Джейн.

Она была в сияющем доспехе, не таком, как во сне, а похожем на оперение огненной птицы. Кожу покрывал какой-то узор ― тонкие золотые полосы и треугольники. Волосы были убраны, часть заплетена в замысловатые косы, голову венчал легкий венец. Вся она светилась. И только зеленые глаза смотрели все с тем же ласковым, лукавым вызовом, в который я влюбился.

– Ты замучился из-за меня, Сэм… совсем. Перестань. Я этого не стою.

Она погладила меня по щеке; я перехватил ее руку и прижал к губам. Холодная. Холодная… как звездный свет. И такая же недостижимая.

– Я погубила тебя, Сэм. ― Она не попыталась оборвать странное пожатие, наклонилась ниже. ― Погубила, пытаясь спрятаться за тобой от того, от кого не желала бежать. Я жестока. Всегда была. Ты не должен был меня любить.

– Ты… ― я снова поцеловал легкую ладонь, ― не помнишь? Как я убил тебя…

Второй рукой она погладила мои волосы. Коснулась губами лба, пряди упали, задели висок. Джейн пахла лесом и морозом, и я почти захлебнулся в этом запахе. От него сами начали смыкаться воспаленные веки, высохли слезы.

– Ты никогда никого не убивал. У тебя светлое сердце. Такое светлое, что даже тот, кто мучил тебя, не смог его взять. Он… тоже раскаивается. Все пройдет. Пройдет…

Она поцеловала меня еще раз, в уголок губ, и отстранилась. Встала, шагнула к окну, и там, в слабом свете, проявилась с ней рядом еще фигура. Человек в черном, краснокожий ― тоже сияющий, с золотым узором по скуластому лицу. Джейн тихо произнесла:

– Я не исправлю твоих ошибок за тебя, мое Злое Сердце. Как бы ни хотела.

Не ответив, он подошел ко мне.

Он был огромным ― и чем-то страшил. В волосах белел череп, глаза напоминали угли. Но он смотрел скорбно, так, будто собирался за что-то просить прощения. За что? Я никогда не знал его, не видел. Мне не хотелось, чтобы он приближался, чтобы заговаривал; я отвернулся к стене, моля наваждение ― пусть в наваждении была Джейн ― оставить меня. Но оно не оставило. Человек в черном подошел вплотную, присел на край койки, погладил мои волосы, ― и словно невидимые ледяные пальцы сжали мне шею. Тогда я все понял.

– Ты ― только сын своего отца, ― прошептал незнакомец и, кажется, легко поцеловал меня в затылок. ― Я никогда не трону тебя. Прощай.

Я обернулся и успел увидеть, как двое растворяются с лучами танцующей пыли. Я позвал Джейн, позвал еще раз, но снова слышал только голоса с улицы. Люди уже не требовали крови. Они кричали от страха, а может, выла буря. Я снова уснул. Без снов, светлых или дурных.