Раваль решил оставить этот вариант на самый-самый крайний случай. Не к спеху: проходил же как-то с клеймом столько лет, и ещё немного походит! В город вчера прибыл странствующий чародей, тоже умеющий исцелять… как бишь его?
Бередар.
Зайти, что ли, к нему? Наверное, он должен уметь убрать старый шрам навсегда. Помочь распрощаться с прошлой жизнью.
Именно распрощаться. Дагор, перед тем, как откупиться, заявил в Гильдии, что далеко на юге случайно наткнулся на одного беглеца и прикончил его. В доказательство было предъявлена отрубленная рука (гном раздобыл её в драке с несколькими разбойниками, по глупости, не иначе, напавшими на одинокого путешественника в
Ему поверили: гном был в Гильдии на
Так что, парень мог вздохнуть спокойно: для Гильдии его уже не существовало. Повезло с другом, ничего не скажешь! Считай, спас. Осталось только убрать рабское клеймо, расположенное поверх знака наёмного убийцы, и последнее напоминание о прошлой жизни останется, собственно, в прошлом.
– Двадцать золотых, – заявил чародей, осмотрев плечо.
– Сколько?! – возмущённо завопил Раваль, разом позабыв, что он теперь – бургомистр и что мог бы проявлять сдержанность почаще.
– Ты слышал, – пожал плечами Бередар. – Две монеты за чары. И восемнадцать – за молчание.
– А городской налог ты уплатил? – хитро прищурился Раваль.
– Нет. Двадцать пять золотых.
Парень понял, что его способности убеждать пока оставляют желать лучшего.
– Согласен на двадцать, – проворчал он.
– Тридцать, – покачал головой Бередар. – И, если я ещё услышу хоть слово, цена снова возрастёт.
Раваль от ярости резко выдохнул, открыл рот… закрыл его и полез за кошелём. Чародей кивнул, показывая, что оценил сообразительность, и произнёс заклинание.
Кожа в месте клеймения точно вскипела: забурлила, пошла пузырями и вдруг разгладилась, став такой же, как везде. Никаких повреждений видно не было, даже с увеличительным стеклом не разглядеть!
– Мог бы предупредить, что будет больно, – пробормотал Раваль.