И вдруг из гостиной вышло мохнатое чудо. Я опустила глаза и присмотрелась. Это был белоснежный котенок с потрясающими зелеными глазами. Я тут же присела и, улыбаясь, позвала его к себе. Он бесстрашно подошел и сам упал в раскрытые ладошки, мурлыча и трогательно пихая мокрый нос в пальцы.

– Это наша Машка. Мать завела пару месяцев назад,– сказал Николай, умиляясь моей игре с котенком.

– Машенька,– сюсюкая с малышом, позвала я.

– Коль, ты?– раздалось из кухни.

Я выронила котенка и тот, испуганно зашипев, бросился в комнату под диван. От голоса папы задрожало в груди. Я судорожно вздохнула и, широко распахнув глаза, взволнованным взглядом обратилась к проему коридора.

– Ты что ли не один, а девушку привел?– даже обрадовано произнес отец, выходя из кухни и вытирая руки о фартук.

Я перестала дышать, пальцы сжались в кулаки. Папа прищурился, но не рассмотрев, кто у порога, снял очки с головы и надвинул на нос.

– Кира-а…– выдохнул он и покачнулся.

– Па! Это я, не волнуйся!– подбежала я прямо в сапогах и обняла его за плечи.– Папочка, дыши ровно. Это я, Кира…

Он почти сразу отстранился, будто хотел лично убедиться, кто перед ним, и одним плечом прислонившись к стене, а руками обхватив меня за плечи, внимательно посмотрел в лицо.

Я увидела его глаза, они постарели лет на десять, но озарились таким теплом, когда он действительно узнал и поверил, что это я. Сердце сжалось от щемящей тоски. Следом накрыло волной вины и сожаления.

– Привет, па!– как бы я ни старалась удержаться, но голос все равно предательски задрожал.

Я поправила его вихры на макушке и погладила по осунувшейся морщинистой щеке. Он сразу накрыл мою руку ладонью и крепко поцеловал ее, а затем сразу обнял.

– Кирюш, как ты могла?– задал единственный вопрос папа.

– Па-а,– протянула я и, заливаясь слезами, прижалась к нему сильнее,– я не могла…

Мы обнялись такими крепкими объятиями, что душу разорвало бы от тоски и чувства вины, если бы папа не стал покрывать мое лицо горячими поцелуями и ласково гладить рукой голову, спину, плечи. Но я и правда не могла ничего поделать с тем, что произошло, и ничего не могла изменить.

– Ну, хватит вам сырость разводить. Я есть хочу,– смущенно проворчал Николай и понес полные пакеты на кухню.

Пока Николай хозяйничал, мы с папой прошли в гостиную и сели на диван.

– Какие у тебя волосы! Так отросли,– гладя меня по голове, вздохнул папа.

«Ты еще не видел меня до стрижки»,– мысленно улыбнулась я.