– А почему у тебя глаза другого цвета?– прозвучал вопрос и от мамы.

– Ну… вот в процессе лечения и позеленели,– складно ответила я.– Это же генетика… работа с клеткой… перепрограммирование. Вот и внесли какую-то зелень…

– Ты же сказала, это линзы?– вмешался Николай.

Я закатила глаза и посерьезнела. Лгать, так лгать.

– Да просто некогда было тебе все это рассказывать, вот и сказала, чтобы ты отстал…

Наверное, мама не поверила бы в рассказ о чудо-генетиках, в волшебное выздоровление, если перед ней не сидело живое доказательство. На каком-то очередном провокационном вопросе я решительно поставила точку в допросе:

– Всё! Я жива, здорова, счастлива! Я больше не хочу оправдываться и омрачать нашу встречу чувством вины и сожалением. Довольно. У меня немного времени, давайте просто порадуемся встрече? Я так рада вас видеть!

– Так ты снова уедешь?!– снова вспыхнула мама.

Я досадно уронила плечи и покосилась на Николая, сдерживающего улыбку от поведения матери.

– Конечно, я уеду, мама… Там мой муж и вся жизнь… Но давайте не тратить время на огорчения?– я живо поднялась и взяла папу за руку.– Па, пойдем гулять в парк? Расскажешь, какие у тебя новости на работе?

После короткой прогулки, Николай уехал уже в почти свою законную квартиру, а я осталась у родителей в бывшей комнате брата. В эту ночь совсем плохо спалось, несмотря на чудесный день с отцом. Настроение было замечательное, даже мама не смогла его испортить своими истерическими атаками. Я чувствовала, что исполнила еще один долг, и теперь мое сердце будет спокойно, даже, если больше никогда не увижу родных. Но на грудь будто положили камень, и дело было не в воздухе, а в моей связи с нэйадом и тревоге, растущей пропорционально уходящему времени. Ведь теперь весь смысл жизни был там – на Тэсании, там был мой воздух, мое сердце, моя душа – мой нэйад. Только там я могла дышать полной грудью.

У меня был еще один день, но я почти сожалела, что не попросила Марка сократить его. А потом и мысли о том, что тот каким-то образом узнал обо мне и Райэле совсем сбили сон. Я очень надеялась, что его осведомленность не окажет влияния на мое возвращение или не станет проблемой для Райэла сейчас.

Кое-как сомкнула глаза к рассвету. Но в родительском доме никогда не было покоя. Сначала разбудила Машка, привязавшись к моей челке, пытаясь вылизать ее своим шершавым языком. Потом на кухне загремела посуда – мама начала готовить завтрак. А я перевернулась на бок, положила подушку на ухо и одним глазом наблюдала, как за окном просыпается солнце, представляя, что где-то там и Райэл смотрит на рассвет и думает обо мне.