Он не стал переключать. Песня была из его любимых.
Подошла Ира с пустым бокалом и потрясла им. Егор отыскал бутылку и наполнил его снова.
– Осторожно, она крепкая.
Женщина кивнула, не переставая слушать Алекс в трубке, и отошла. Егор вернулся к своим мыслям.
Жизнь с Ирой наложила на его характер свой отпечаток. Он всегда тянулся к свободе, к тому, что для неё было естественно, а для него – недопустимо. Например, он не допускал даже мысли о критике решений начальства. Если раньше он не подвергал сомнениям приказы, то сейчас стал всё чаще ловить себя на мысли о том, что не всегда одобряет их.
В отставку он подал, но его не отпустили. Хотя, учитывая все заслуги, выслугу лет и боевые ранения – его должны были отпустить сразу. «Размечтался, Егор. Ты слишком нужен своей стране. Ты отдыхал целых полтора месяца. Так и плесенью покрыться недолго», – сказали ему начальники, вернее, один из них, который считался «серым кардиналом».
Он не чувствовал, что покрывается плесенью – жить с Ирой ему нравилось. Он хотел быть больше дома.
Сегодняшние события почти откатили всё к той точке, когда он жил один – по крайней мере, он так ощущал.
Мужчина почувствовал, как ладонь Иры легла ему на спину и провела по плечам. Женщина обошла его, поставила пустой бокал рядом с его, недопитым. Она заглянула ему в глаза, продолжая прижимать трубку к уху. Он не смог отвести взгляд.
Ему тоже хотелось, чтобы кто-нибудь перед ним извинился. Но в этом он, конечно, ни за что теперь не признается.
– Малышка, уже очень поздно, давай спать… И тебе спокойной ночи.
Она отключила телефон и положила на стол.
Егор посмотрел на её пустой бокал и мобильный. Его даже не отпустили на половину ставки. Ира постоянно твердила, что он заслуживает большего, и он наконец в это поверил. А после этого понял, что источником унижения были те, кому он служил почти всю жизнь. И понял, что его начинает затягивать обратно. Он не хотел, чтобы она ушла.
– Егор? Ты слышишь меня?
Оказывается, она уже некоторое время что-то ему говорила.
– Что?