– Матушка, я не выйду за него! – выкрикнула Дейзи и разрыдалась, уронив голову на скрещенные на столе руки.

– Все невесты плачут перед свадьбой, – заявил Блэк, намазывая на кусочек тоста паштет из утиной печени. – Обычное дело, – добавил глава и жадно проглотил закуску.

– Милорд, благодарю за милость!

Оуэн прослезился и, немного переигрывая, кинулся целовать руки моего мужа, Эмма Варсон, не вставая из-за стола, пыталась успокоить Дейзи, а та самозабвенно рыдала, ни на кого не обращая внимания. А потом вскочила, подняла опухшие от слез глаза на Редклифа и, бросив на стол салфетку, повернулась и бросилась прочь.

– Ваше сиятельство, простите, – побледнев, взмолилась Эмма Варсон. – Дейзи еще слишком молода и импульсивна…

– Уверен, господин Оуэн сумеет благотворно повлиять на свою жену, научив ее необходимой выдержке и хорошим манерам, – сказал Редклиф и, обратившись к гостям, добавил: – Предлагаю тост за молодых.

Все подняли бокалы, в воздухе послышался хрустальный перезвон, и ужин продолжился, словно и не было никакой заминки.

А я смотрела на мужа и думала о том, как опасно быть его врагом. И как мне повезло, что наш брак, пусть и вынужденный, стал по-настоящему счастливым.

А после ужина, когда мужчины присоединились к нам в гостиной, были танцы, и горячие руки мужа на моей талии, и не менее горячий шепот, обещающий, что ночью мне будет совсем не до сна, и пробравшийся в зал Пушок, с громким лаем бросившийся к нам с Редклифом, и звучащий под сводами зала смех, и улыбающиеся лица слуг.

А еще – ощущение счастья, пузырьками шампанского лопающееся внутри. И глаза мужа – синие, как самое теплое Эрейское море. И удивительно счастливые.

Два года спустя

– Ты чего заявился ни свет, ни заря? – тихий шепот Ваго звучал сердито.

Я не торопилась открывать глаза, хотя любопытство заставило прислушаться. Кого это наш дримлер отчитывает?

– Да я, это, к хозяйке, – заискивающе произнес Уго, дримлер Бузинного коттеджа.

– Ты на часы смотрел? Еще шести нет! Никакого порядка! Не дом, а проходной двор, так и норовят все в неурочный час прийти, – бубнил Ваго.

Дух Горленда любил поворчать, но Уго слишком хорошо знал его привычки.

– Да я ж по делу, – понизив голос, прошептал он и добавил: – Очень надо, друг.

– Все так говорят, – непреклонно заявил Ваго. – А ни одно ваше дело не стоит того, чтобы хозяйку будить. Только и шляются все, кому не лень! Пользуются хозяйкиной добротой. Нет бы, самим свои дела улаживать, взяли моду, чуть что, к миледи бежать!

– Ваго, дорогой, ну что ты, как неродной? Сам ведь знаешь, если бы не крайняя нужда, я бы нашу Хризантему не побеспокоил! – взмолился Уго, и дримлер Горленда сдался.