Я стискиваю зубы и переступаю с ноги на ногу.

Я обязана сделать для него хотя бы это.

Технически мой брат теперь король. В ту секунду, когда череп моего отца разбился о палубу корабля Озёрных, Толли стал Птолемусом, королем Разломов, хотя никто из нас никогда этого не признает. Сегодня он выглядит как тень, его серебристые волосы зачесаны назад, одежда полностью черная. Не придворный наряд и даже не что-то, подходящее для путешествий. Когда он подходит ближе, я понимаю, что на нем тренировочный костюм, похожий на мой. Черная кожа, серебристая отделка. Достаточно растянутый, чтобы двигаться, но достаточно прочный, чтобы смягчить удар. Он готов к бою.

– Добрый вечер, Эви, – говорит он. Его голос был ни мягкий, ни жесткий.

Я не могу сдержать раздраженного вздоха. Сейчас я думаю, что мне следует просто носить повсюду табличку с надписью «Я НЕ ЕДУ».

– Вы все меня выслеживаете? По очереди? Ну, ладно, Толли, вот твой шанс.

Уголки его губ дергаются, выдавая желание улыбнуться. Он бросает взгляд на деревья.

– Ты уже видела Рен?

– Рен? – фыркаю я. Мой желудок скручивается при мысли о том, что я столкнусь лицом к лицу с еще одним человеком, который может попытаться заставить меня отказаться от моего решения. Девушка Толли, по крайней мере, не будет давить на меня так сильно, как остальные. – Нет, еще не видела. Но уже поговорила с Элейн и Кармадоном. Думаю, они готовились к разговору.

– Элейн – возможно. Кармадон – определенно. – Толли хихикает, уперев руки в бока. Его поза расширяется, подчеркивая ширину его плеч. Так он напоминает мне Кэла. Просто еще один солдат в этой грандиозной неразберихе. – Насколько я понимаю, им не особо удалось чего-то добиться.

Я вызывающе вздергиваю подбородок.

– Да. И тебе тоже не удастся.

– А я и не буду пытаться.

– Нет?

Толли пожимает плечами, как будто ему скучно или неинтересно.

– Нет.

Я пытаюсь понять, лжет он или нет, но не могу найти признаков лжи.

– Тогда?.. – Я колеблюсь и оглядываюсь на пустую тренировочную арену. Сейчас я понимаю, что она не должна быть такой безлюдной. Не в этот час. Мы одни и можем делать то, что нам заблагорассудится. Подозреваю, что в этом как-то замешан Дэвидсон. Он расчищал мне дорогу, куда бы я не пошла, чтобы дать моей семье возможность попытаться изменить мой путь.

«У них не получится, – говорю я себе. – Стой на своем».

Брата не беспокоит мое молчание. Вместо этого он начинает тянуться, изгибаясь всем телом, чтобы растянуть руки.