Чем дольше король сопротивлялся этим мыслям, тем глубже они забирались под кожу, как ядовитые занозы, ворочаясь в его разболевшейся голове, пока он не поддался проснувшейся ярости.

Ник перехватил её руки и обнял, сжимая изо всех сил, пока не стёр кричащую Селесту в пыль. Заревев, как раненный зверь, он собирал остатки с постели, поднимая их к лицу и втирая в кожу, смешивая со слезами. Боль была как отрезвляющий душ. Её больше нет.

* * *

С криком король подскочил на постели, заходясь горькими слезами и утраченным дыханием.

— Ник? Что происходит? — удивлённо спрашивает проснувшаяся Селеста.

Из приоткрытого окна доносится пение птиц и журчание фонтана. Вокруг — их спальня, выглядевшая иначе, чем он помнил, рядом — жена Селеста. Он мчится к зеркалу, где видит своё гладковыбритое чистое лицо, а в отражении позади — она, совсем сонная и не менее прекрасная.

Память восстанавливалась кусочками. Тенями накрадываясь на совсем свежие ложные воспоминания и Ник растирал виски, пытаясь собрать воедино суть. Он не был сиротой, его родители — живы. Селеста стала его женой после слияния и с чего ему приснились белые крылья?..

Отбросив злой сон, он вернулся к ней, укрываясь одеялом.

В этот раз счастье продлилось чуть дольше. На целый месяц, прежде чем орда подводных тварей одолела столицу и убила всех его родных, а его самого взяли в плен. Им нужна была белая драконица, чтобы остановить вселившегося в Томара Бай вечного.

И Ник проснулся вновь. И просыпался раз за разом в иных вариациях своих отравленных грёз, теша себя надеждой, что в этот раз всё сложится. Тяжёлое осознание, что это лишь сон стиралось вместе с пробуждением, и чётче осознавалось, когда грёза подходила к концу.

Каждая новая реальность что-то убивала внутри короля, и он забывался тяжёлым сном, от которого не хотел просыпаться. Какой сон был явью? Ник стал забывать. Всё перемешалось в его разуме, оставаясь привкусом горечи на языке.

В одном из воплощений, он гладил спинку спящей девушки, прошептав, хоть до конца и не сознавая смысл собственных слов:

— Нам не суждено быть вместе. Сколько бы раз я не пытался — ты покидаешь меня. Всё то будто злая шутка, — прошептал он, закрывая глаза и представляя мир, в котором нет Селесты.

А когда открыл их, увидел бескрайнюю пустыню на фоне грязно-серого до черноты неба. Ник снова стал собой, а все виденные грёзы превратились в обрывочные воспоминания, состоявшие из нескольких разноцветных кусочков. Он осознал, что прожитые жизни уместились в несколько дней, может пару недель, хотя казалось, что грезил целую вечность.