Он так глубоко ушел в свои мысли, что не сразу услышал негромкий, но настойчивый голос своей спутницы:

- Марк, ты еще со мной?

- Извини, Алета, задумался. Что-то случилось?

- Заклятие Немого Огня можно наложить только с добровольного согласия, ведь так?

- Верно, - мирно кивнул он.

- Тогда... зачем?!!

- Эта информация тоже подходит под клятву. Попробовать разгласить могу - но с теми же последствиями.

Гнев сделал девушку еще красивее: яркий румянец на скулах, искры в зеленых глазах... Марк невольно залюбовался своей спутницей. Алету не портили ни убогая ряса, ни поджатые губы. Интересно, быть настолько красивой, это, вообще, законно?

- Просто спроси о том, что ты на самом деле хочешь знать, - посоветовал он, - есть большая вероятность, что я смогу ответить.

Алета боролась с собой меньше мгновения и выпалила:

- Она тебе понравилась? Между вами что-то было?

- Да - на оба вопроса. - Оценив ее ошеломленный, не верящий взгляд, Марк качнул головой. - Ты совсем не умеешь задавать вопросы, Алета. Даешь своему противнику слишком много пространства для маневра и совершенно не думаешь о защите.

- Наш разговор - это поединок?

- Наш - нет. Поэтому... "да" - Беата мне понравилась. Как любой человек - сильный, не глупый и не подлый. И "да" - что-то произошло. Когда ничего не случается, такие серьезные клятвы молчания не накладывают, иначе люди горели бы свечками по всей Империи. Я в нее не влюблен, не давал клятву верности и мы не любовники.

Румянец на острых скулах стал еще ярче.

- Учитель по риторике говорил, что задавая прямой вопрос ты открываешься, - стесняясь, сказала она, - если уж продолжать о поединке.

- И он был абсолютно прав. Но ты же все равно задала прямой вопрос и открылась, так почему было не сделать этого предельно конкретно?

- Девушке из хорошей семьи не пристало даже знать, что между мужчиной и женщиной может быть что-то, кроме совместных молитв, - хмыкнула она, - слова "любовники" нет в ее словаре.

- Учту, - кивнул Марк.

Некоторое время они ехали молча и Винкер уже понадеялся, что допрос закончен, когда Алета повернулась и яростно почти приказала: