Я понимала, зачем он это затеял. Чтобы уберечь меня от ареста, чтобы не жениться на Кайсе, чтобы расплатиться за свое спасение… Он ведь сказал, что обязан мне.

Но так нельзя!

И все же я не отняла руку, не сказала "Нет", когда Свен и Свяна сняли свои обручальные браслеты и вручили нам с Раудом.

И призрачные браслеты стали настоящими!

Узкий обод, украшенный тонкой золотой вязью, тронул запястье холодком, но сейчас же потеплел, и глаза Рауда тоже вернули теплый опаловый цвет. Всего на одно мгновение. А потом вновь обратились в синий лед.

По залу закружили разноцветные бабочки, и отчетливо прозвучал напевный голос баронессы Хендевик:

— Ваше величество, позвольте представить вам мою новообретенную дочь! Я оставила ее на попечение доброй женщины, надеясь забрать после того, как устроюсь в Ригонии, но женщина исчезла. Мне сказали, она вышла замуж и уехала. Все эти годы я не переставала искать, надеяться…

Ее прервал растерянный вопрос Альрика:

— Эмелона — ваша дочь, баронесса?..

Колокольчиком зазвенел шаловливый смех Свяны.

Свен прищурился на короля, как довольный кот:

— Ты просил о помолвке!

Эмелона вскрикнула, испуганно и радостно. Я оглянулась и увидела, как она, по-детски вертя ладошкой, рассматривает золотисто-алый узор. Знак обручения. Он исчезнет сам, когда сверху будет надет венчальный браслет. Но обычно узор наносят ули, а не боги…

— Это невозможно! — Альрик уставился на собственную руку, украшенную тем же рисунком, затем вскинул дикие глаза на Гелеону. — Баронесса, кто отец?!

Наш король — образец такта.

Но баронесса не обиделась. Она наклонилась к королевскому уху и что-то прошептала. Глаза Альрика совершенно вылезли из орбит.

— А-а, к темным богам!

Он привлек к себе Эмелону и поцеловал со страстью, неприличной для помолвки.

Но этим дело не кончилось.

Лабиринт распался на несколько спиралей, и в центре каждой оказалась поймана пара. Камелия и Фьюго. Кайса и фендрик Лорн Ойсин. Ему, должно быть, сказали, что Кайсу выдают замуж, и он примчался вызвать на дуэль Белого Графа. В Ойсине ощущалась какая-то странность. Но этой ночью все было странно! Разве не удивительно, что рядом с нами рассматривали узоры на своих руках и изумленно смеялись Гелеона Хендевик и Вильфред Клогг-Скрапп?