— Ты спрашивала о том, что происходит в Иннотек, — повернул он разговор в другое русло и поднялся, чтобы убрать пустые тарелки. — Что успел рассказать Савельев?

— Я знаю только про увольнения Ристас и безопасников, Сашка не в курсе деталей, — поделилась с Гором, рассматривая просторную светло-серую кухню и невольно сравнивая ее с собственной. У Гора вообще вся квартира примерно такая, насколько я успела заметить: много воздуха, пространства, света, но… бардак. Не тот бардак, который завал, а тот бардак, когда просто не замечаешь каких-то мелочей: кружка на подоконнике, бутылка воды рядом с кофеваркой, ложки и вилки снова на краю раковины, полотенце на спинке стула.

— Надеюсь, что это действительно так, — непонятно отозвался Ястреб, возвращая меня в реальность, повернулся ко мне, опираясь о столешницу и посвятил в те самые детали. Рассказал про Ристас и Хомскую, про Фирсова и его труп, про безопасников и доведенного всем этим Борисыча, про «мои» косяки.

Я слушала и охреневала, и пыталась задавить в себе желание схватить комп и самой залезть в систему, посмотреть на эти тесты, вытащить, воковырять все, что там еще могло быть. И, видимо, что-то такое отразилось на моем лице, потому что по губам Ястреба расползлась знакомая ехидная улыбка.

— Все завтра, Слав, — скрестил он руки на груди. — К тому же только завтра тебе привезут новые телефон, ноут и трекер.

— Энджи? — вздохнула я, с трудом, но принимая ситуацию.

— Перетащим данные, но сливать я пока не буду.

— Ты сказал, что код похож на мой, — растерла я лоб. — Насколько похож?

— Один в один, — Игорь сделал шаг ко мне, подал руку, помогая подняться. Часы показывали полпервого и нужно было укладываться.

Процесс принятия душа и собственного укладывания проходил также эпично, как и выгрузка из машины, если не хуже, и все действо растянулось где-то часа на полтора. Мне было и стыдно, и неуютно и бесяче, потому что такой беспомощной я не чувствовала себя с детства. Дикое какое-то состояние, когда ты не можешь самостоятельно даже стоять ровно. Потому что нога ноет, потому что на весу долго держать ее тяжело, потому что дотянуться даже до геля для душа на полке без посторонней помощи ты не можешь. Даже на долбанный унитаз сесть сама не можешь. И это трэш. И это… что-то снова сдвинуло во мне.

И уже лежа в постели Гора, чувствуя его дыхание на макушке, ощущая тяжелую руку на талии, большое тело прижимающиеся сзади, я осторожно водила пальцами по теплой коже и вместо того, чтобы думать об аноне, о подставе, в которую вляпалась из-а него, о геморрое, который нужно было каким-то образом разгребать, кайфовала. Понимала, что это совершенно иррационально и глупо, но все равно улыбалась. Мне было, хорошо, мне было правильно рядом с ним, было спокойно и… безопасно. Утерянное, когда-то давно чувство безопасности, сейчас вернулось. Накрыло, укутало, позволило глубоко и ровно дышать. Я нежилась, купалась в нем, дурела. И что-то горячее, и огромное билось внутри.