***

Следующая неделя проходит в таком же режиме: лекции, практика телекинеза на занятиях менталистикой, вечерние тренировки с Баратусом и обучение Антония алфавиту, а через ночь – визиты Санаду.

И каждый день – цветы от Санаду. Это его ответ на розы от семейства Огнада. Просто Санаду глянул на них, оценил, что я их в вазу поставила в коридоре на видном месте, и решил, что ему отставать негоже, заказал серию алых букетов.

Это он ещё приложенный к букету защитный амулет и шоколад не видел – а то бы, наверное, что-то подобное к рассылке присовокупил, а у меня и так амулетов два сундука уже, куда больше?

В общем, жизнь идёт своим чередом, но чем больше проходит спокойных дней, тем сильнее предчувствие неприятностей. Как-то всё слишком тихо, особенно если учесть, что Неспящих продолжают отлавливать и судить. И вроде бы надо радоваться, что никаких новых улик на Санаду не находят, но… так и чудится какой-то подвох.

***

Выбираться из постели Клео Санаду не хочет. Но должен. Если бы не необходимость дождаться квоты на обращение – плюнул бы на всех, скрылся на несколько лет, пока закончат с Неспящими, а потом вернулся и попытался всё уладить.

Но теперь рисковать нельзя. Ради Клео.

И только ради неё Санаду находит в себе силы поцеловать спящую любимую в плечо, тихо выскользнуть из-под одеяла.

Одеваясь, он невольно задумывается о тюрьме: тоскливо там. Одни рабочие документы. И никаких толковых новостей о расследованиях.

Ну и от постных лиц коллег никуда не денешься – приходят, когда хотят, говорят, сколько хотят – и всё в таком духе. Хоть вешайся.

Одевшись, Санаду ещё раз оглядывает посапывающую Клео с Марком Аврелием у щеки и гасит ночник.

Бесшумно выходит из спальни, чтобы телепортироваться в камеру под землёй.

Заклинание переносит его в нужное место.

И нервы сразу обжигает: сторожевые чары, которые он оставил на двери тюремной гостиной, сработали.

Значит, кто-то был здесь или по-прежнему здесь находится.

В груди непривычно сдавливает.