– У-у-у, – отзываются деревья, потряхивают ветками.

– А кто такой Антоний? – спрашивают слева.

– Тот, кто нас привёл, – поясняю я, пока Санаду бросает нарочито голодные взгляды по сторонам. – Мы называем его Антонием.

– Есть его будете?

– А он тоже дерево? – сразу интересуется Санаду.

– Э-э, – кажется, одно из деревьев всерьёз задумывается.

И это навевает мысль: не всё, что похоже на гуманоида, на самом деле оказывается гуманоидом. Особенно после говорящих грибов.

– Там он!

Сразу несколько веток указывают чуть в сторону от выбранного нами направления.

– Спасибо! – благодарю я: о вежливости забывать не стоит.

Санаду убирает свою жуткую улыбку, но ещё раз плотоядно облизывается, и мы отправляемся в путь.

Деревья тихо шелестят. Возможно, так они переговариваются, потому что постоянно какая-нибудь ветка изгибается, чтобы мы не потеряли направление.

Так идём ещё около полутора часов.

Затем между деревьев появляется явный просвет, и они перестают показывать направление.

Мы с Санаду переглядываемся и крепче переплетаем пальцы: мало ли что нас ожидает на очередной поляне. Пусть по предварительным наблюдениям она в разы больше галлюциногенных, но мы слишком мало знаем о мире, чтобы делать точные прогнозы об ожидающих нас неприятностях.

Поляна открывается взглядам раньше, чем заканчиваются деревья, так что есть возможность осмотреться заранее.

Размером эта площадка с половину Академии драконов и напоминает музей современного искусства с абстрактными статуями из… ну, не мусора, но камней, земли и растительности. Некоторые фрагменты абстрактных творений блестят на солнце.

Наконец мы с Санаду выходим на край поляны.

– Концептуально, – признаю я, оглядывая кривые столбы и арки, кубы и неровные сферы.

Не сговариваясь, направляемся вдоль края поляны, постепенно обозревая произведения неизвестного творца. Что это не природные образования – очевидно по их формам.