– А это мой… муж, Тристан! – обернулась Марина к двери, в которую только что вошел высокий и очень статный мужчина.

На вид ему тоже было немногим больше Захара. И еще одну удивившую ее деталь подметила Женя – Марина покраснела, представляя ей мужа. Сразу же зародилась уверенность, что этих двоих связывают очень жаркие и нежные чувства. И рядом они смотрелись настолько необычно, что вызывали трепет в душе. Оба красивые и яркие. У обоих глаза светятся живым умом и добротой, а еще какой-то жизненной мудростью. Рядом с ними находиться было и приятно, и опасно одновременно. Последнего чувства Женя и вовсе не поняла, ведь опасения родственники Захара ей не внушали, а понравились обо с первого взгляда. И хоть Захар на них совершенно не был похож, но чувствовалось, что всех троих связывают крепкие узы.

– Ну, чего же мы держим нашу гостью возле порога! – спохватилась Марина. – Веди Женечку к столу, у меня уже и ужин поспел, – велела она Захару.

И только тут Женя сообразила, что тот продолжает ее держать за руку. И смотрит на нее с такой улыбкой… Сразу же обуяла неловкость, и руку свою Женя аккуратно высвободила.

– Как ты относишься к травам, Женя? – обратился к ней Тристан (имя его казалось ей странным и идущим откуда-то из глубины веков), когда все они разместились за большим и богато накрытым столом.

Трапезничать тут явно любили, и блюда все Жене показались изысканными, к каким она не привыкла. У них с Пелагеей еда была попроще.

– К травам? Хорошо отношусь. Люблю травы, их запах… – охотно ответила она. – Матушка много куда их добавляет, – скромно добавила.

И это было очень мягко сказано. В доме Пелагеи травы были повсюду. Сушеная и в виде настойки, отвары из свежих трав и снадобья из вяленых… Даже в подушки, на которых они спали, Пелагея добавила успокаивающих трав.

– Тогда, ты не будешь против, если я разожгу курильницу с травой-муравой, как я ее называю? – сдержанно улыбнулся ей Тристан, и почему-то Жене подумалось, что на улыбки этот мужчина довольно скуп.

– Я… не против…

Трава-мурава? А почему именно она? Женя уже неплохо разбиралась в травах – многому научила ее Пелагея. И про траву-мураву, как в народе называли птичью гречишку, знала, что целебная она, особенно ранним утром, покрытая росой. Хорошо ходить по ней босой, отдает она человеку свои целебные силы. Но чтобы эту траву закуривали… о таком Женя не слышала.

А Тристан, тем временем, насыпал горсть сухих листьев в плоскую лампадку и поджег их. Сразу же Женя почувствовала запах летнего костра, который всколыхнул в ней какие-то воспоминания, но какие, она так и не поняла. Из лампадки, что Тристан установил в центре стола, отходил едва заметный зеленоватый дымок. Вспомнилась давно забытая, идущая по всей видимости из самого детства прибаутка: «Куда фига, туда и дым». Что она означала, Женя не могла вспомнить, но, наверное, слова эти родились потому что тонкая струйка дыма плыла в ее сторону.