– Она у тебя есть, – коротко отозвалась Альда, кивнув.

– И, кстати, – тихо произнес владыка, приблизив лицо к жене. – Если ты планировала зачатие наследника в медкапсуле, то можешь забыть об этом.

– С чего такие мысли? – насмешливо уточнила супруга, чуть приподняв одну бровь, чем всегда заставляла Сверра улыбаться, ибо самые едкие фразы от неё летели именно с таким выражением личика.

– А как еще ты собираешься подарить мне сына? Кто-то явно пренебрегает своим долгом, – недовольно поджав губы, прокомментировал мужчина.

– Если ты не забыл, то на меня не так давно напали, а потом был проклятый ужин, который затянулся, так что я имею право хоть выдохнуть немного? – иронично высказалась Альда, заставив мужа помрачнеть еще больше.

– Я – не принц Фарогоса, – тихо напомнил он.

– Мне это хорошо известно, – хмыкнула владычица, отворачиваясь к супругу спиной. – Эриал никогда не врал.

– Когда это я тебе врал? – возмутился Сверр, выпрямившись на постели.

– В первый же час, – сонно зевая, напомнила засыпающая женщина. – Когда заявил, что жены снимают одежду со своих мужей. На Даркрасте нет женщин с таким статусом.

– Может я хотел основать новую традицию, – буркнул владыка, улегшись обратно на подушку.

Мысли крутились вокруг предложений супруги и всего их разговора. Капсулы, Зерцало и жены танеров, которые займутся благими делами для малышей и стариков, – это хорошие перемены для народа. Пришло время менять законы, которые были приемлемы для бывших заключенных, и Сверр активно внедрял правки, ослабляя жесткие рамки. Смерть была крайней мерой, и единственный, кто мог вынести подобный приговор – он сам. В остальном же провинившихся штрафовали или ссылали. Исключение – нападение на женщин и правителя. Слова о том, что в его отсутствие на Даркрасте творится хаос, ощутимо задели владыку, но возразить он не смог. Супруга умела бить прямо в цель и не стеснялась применять артиллерию в спорах с ним.

Когда дыхание Альды стало спокойным, а плечи утратили напряженность, мужчина понял, что она заснула. Осторожно приблизившись, Сверр мягко опустил голову на её подушку, вдыхая тонкий дивный запах чего-то невероятного. Сегодня аромат напоминал о далеких звездах, медленно плывущих в космосе, или еще о чем-то похожем. Владыка был не силен в словах и оценить красоту супруги мог только молчаливым восхищением.

Балет не задел струн его души, как выражались монаршие особы, возможно, он слишком груб для такого высокого искусства. Во время представления Сверр наблюдал за супругой, которая завороженно следила за каждой голограммой, и ловил искорки её мыслей: «прекрасно», «так завораживает», «божественно». Альда была захвачена преставлением и не следила за тем, чтобы скрывать от него чувства. И именно это еще давало владыке надежду наладить отношения с женой. Что творилось в душе у неё, Сверр не знал, не мог прочитать мысли или увидеть цвета чувств; единственное, что оставалось – заглянуть в сон. О том, что это возможно, он узнал в записях деда, который вел подробный дневник. Именно сны поведали о тревогах Кунны, которая боялась оставить сына, когда тот родится. Этот страх толкнул её на предательство, и именно поэтому ей сохранили жизнь. Мать инстинктивно будет желать сохранить дитя – это закон жизни и основа гармонии Вселенной. Закрыв глаза и очистив свое сознание, владыка Даркраста приготовился заглянуть туда, где никто не властен. Ни он, ни Альда.