«Мужа!» — поправляла она себя, и дыхание перехватывало от ощущения невосполнимой утраты. Не этого человека она первого назвала мужем.

— Откуда этот шрам? — Райли указал на плечо, где остался кривой след от удара «Секирой».

Он уже десятки раз слышал эту историю, но она ему не надоедала. Скоро выучит наизусть, а то и поверит, что на самом деле был вместе с Эвелиной в ледяной пещере.

— А этот?

Он закатал рубашку и предъявил тонкую полоску на боку. Эви дотронулась кончиками пальцев, но тут же, опомнившись, отдернула руку.

— Этот от раскаленного железа…

— Ух, магистр! Не ожидал от него! Пыточных дел мастер! — смеялся Райли.

Хорошо ему веселиться, не испытав на собственной шкуре прикосновения раскаленного прута. Эви не держала зла на магистра Куина, тот выполнял свою работу — защищал людей от чудовищ. Тогда он не знал, что встреча с настоящими чудовищами ждет впереди.

— А это откуда?

У основания большого пальца правой руки осталось сухое пятно — след плесени. Эвелина погладила шершавую ладонь и вдруг расплакалась. Она знала каждую клеточку этого тела, но тот, без кого она не представляла своей жизни, исчез бесследно. Где прямой взгляд? Где тот разворот плеч, будто Дегар в любой момент готовится вступить в бой? Райли болтал без умолку, думал, что этим утешит Эви. Дегар же скупо ронял слова, словно каждое было на вес золота.

Если бы Эвелина подождала немного, она разглядела бы Дегара в другом теле. Узнала по полуулыбке, приподнявшей кончики губ. Узнала бы по внимательным темным глазам.

Эвелина рыдала. Райли устроил на ее плече нерешительную ладонь.

— Все-все, морковка… — хлопотал он, поглаживая по спине. — Скоро все наладится. Вот разберусь с делами и придумаю для тебя праздник. Позовем музыкантов. Уличных артистов. Помнишь, как ты любила уличных артистов?

Дегар сгреб бы в охапку, усадил на колени. В кольце его рук Эви чувствовала себя, как за несокрушимой стеной. Райли хороший… Хороший… Но для него стеной всегда будет Эвелина.

— Подумай о ребенке…

— О да, последний аргумент в борьбе со слезами глупой беременной женщины!

«А Дегар и не знает о малыше!» — пронзила внезапная мысль, и слезы снова потекли рекой.

Перепуганный Райли побежал за Адрианом. Отец теперь неотлучно находился при дворе, снова заняв должность артефактора. Магистр принес флаконы с отварами, отмерил по несколько капель из каждого в заботливо подставленную Рауларом чашку.

Эви сморила дремота. Ее закутали в плед, задернули шторы. Отец и Райли не знали, что она еще не спит.

— Райли, я люблю тебя, как сына, — сказал магистр Соль. — Но моя дочь несчастна с тобой.