— Они всегда были падки на нашу кровь, — отозвался Эрдан, создавая в руке меч из Пламени.

То есть… тварь нацелилась именно на Айлу!

Эрдан шагнул к пузырю, взял меч наизготовку. Попытался приноровиться, боясь зацепить людей.

В следующий миг пузырь лопнул, разлетелся мерзкими серыми брызгами. Перед нами стоял принц, держа Айлу на руках.

Девушка была без сознания, ткань рубахи пропиталась кровью.

— Ох, — засуетился Ферт. — Пошли скорее, мои мази и настойки там, в шатре.

Араберг бросил взгляд на синеглазого водника-целителя. На артефакт, который казался лишь немного подпаленным, но всё ещё рабочим. После — на тёмный проход, что виднелся в той стороне, откуда мы пришли. Принял какое-то решение, и с девушкой на руках пошагал туда.

— Унмаран, поторопись, мы ждём тебя, — бросил назад, ускоряясь.

Водник кивнул, сочтя это приказом сначала закончить с артефактом.

Ферт поспешил следом.

Окинув уходящих взглядом, Эрдан вдруг развернулся, и, не гася Пламени, рубанул мечом артефакт.

Тот запульсировал, словно живое существо, даже показалось, слышен исходящий от него крик.

А после раскололся на две части. Внутри которых зиял тёмный, бесцветный провал.

Шааб и Унмаран тут же подключили воздух и воду, следом за ними добавил землю Мивар. Подумав, старик вызвал и вторую свою силу — теневую.

Оглядевшись, я поспешила дополнить их усилия телепатией.

Эрдан продолжал крошить артефакт, к нему присоединились Нарш и Ленс, тогда как льорд Бадрас двинулся следом за своим принцем.

Мы снова сплетали силы, держали оборону по всем стихиям. Бесцветные пузыри пытались прорваться оттуда, из самой прогнившей сердцевины, которая некогда, может, и давала питание и мощь туманам. Но теперь уже явно служила для прохода тварям.

Стены завибрировали и начали осыпаться. Артефакт Гонаред разломился на множество осколков, однако каждый из них продолжал светиться, пульсировать, пытался выжить.

Гора Соор-ин сотрясалась, словно мы уничтожали самую её основу, а не то, что всего лишь было скрыто внутри.

— Как же глубоко эта дрянь проросла в нашем мире, — пробормотал Шааб.